Читательская мышца

Читательская мышца

1.

Пи­са­те­лей в стра­не, по обык­но­ве­нию, мно­же­ст­во, сов­сем не­ред­ки ли­те­ра­тур­ные кри­ти­ки, а вот с чи­та­те­лем – на­пря­жён­ка. Имен­но этим не­хи­т­рым па­ра­док­сом, а не жа­н­ра­ми и на­прав­ле­ни­я­ми, оп­ре­де­ля­ет­ся се­го­дняш­нее со­сто­я­ние рус­ской ли­те­ра­ту­ры.

Ни­че­го страш­но­го, зна­ко­мая си­ту­а­ция вза­им­но­го опы­ле­ния – пусть пи­са­те­ли чи­та­ют друг друж­ку, а по­том вме­с­те об­суж­да­ют про­чи­тан­ное, в ком­па­нии с кри­ти­ка­ми, ко­то­рые и са­ми не­мно­жеч­ко шьют. В смыс­ле, то­же пи­са­те­ли.

«Они ж пи­сать лю­бят, а не чи­тать. (…)

Мой дав­ний то­ва­рищ и ли­те­ра­тор Дми­т­рий Но­ви­ков, что твой по­зд­ний Па­с­тер­нак, объ­яв­ля­ет как-то: «Дав­но не чи­таю ни­че­го. А смысл? Не­ин­те­рес­но».

(…)

Но­ви­ков не оди­нок – он как раз тра­ди­ци­о­нен. А оди­но­ки, на­при­мер, Дми­т­рий Бы­ков или Ро­ман Сен­чин, ко­то­рые ста­ра­ют­ся за­сечь всё важ­ное, но­вое, хоть сколь­ко-ни­будь цен­ное. (…)

Не­чи­та­ю­щие лю­ди, ес­ли на­чи­на­ют со­чи­нять са­ми, – от­но­сят­ся с ужас­ной, стро­гой, на­стыр­ной тре­бо­ва­тель­но­с­тью к то­му, чтоб их не­мед­лен­но про­чли».

За­хар При­ле­пин, на­до ска­зать, во­все не субъ­ект про­цес­са вза­им­но­го опы­ле­ния. За­хар-пи­са­тель и За­хар-чи­та­тель – раз­ные лю­ди. Ри­ск­ну за­ме­тить, они ед­ва зна­ко­мы меж­ду со­бой.

Пи­са­тель При­ле­пин, по об­ще­му мне­нию, ре­зок, бру­та­лен, бьёт в нерв: он про брат­ву и мен­тов, вой­ну и пьян­ку, мос­ков­ский Кремль и рус­скую про­вин­цию, лю­бовь к ре­во­лю­ции, де­тям и рок-н-рол­лу, не­на­висть к… Вот тут я, на­пи­сав­ший на При­ле­пи­на не од­ну ре­цен­зию, вдруг за­труд­нил­ся де­фи­ци­том объ­ек­тов… Но об­ра­зу кру­то­го пар­ня и это не по­ме­ша­ет.

Я-то знаю: За­хар все­рьёз по­ла­га­ет, буд­то глав­ное в ли­те­ра­ту­ре про­ис­хо­дит в сфе­ре не же­с­та, а язы­ка, и, ка­за­лось бы, имен­но здесь точ­ка со­при­кос­но­ве­ния При­ле­пи­ных – чи­та­те­ля и пи­са­те­ля.

Ан нет. Как раз За­ха­ра-чи­та­те­ля ин­те­ре­су­ют не ин­ст­ру­мен­ты, а из­де­лие. Не тех­но­ло­гия из­го­тов­ле­ния, но ра­дость по­треб­ле­ния. Сей по­вар при­го­то­вил, мо­жет, не ос­т­рое, но об­щее блю­до.

От­то­го в «Кни­го­чё­те» осо­бая ин­то­на­ция. Книж­ка на­ме­рен­но и да­же чуть из­бы­точ­но, в сти­ли­с­ти­ко-кон­цеп­ту­аль­ном пла­не, за­яв­ле­на как про­стец­кая. Своя, так ска­зать. Бла­го­да­ря са­мой лич­но­с­ти ав­то­ра и за­столь­ной ин­то­на­ции. Ку­хон­ная. За­хар слов­но на­крыл стол (по­ля­ну – при­чём в бук­валь­ном смыс­ле; на при­ро­де – оно воз­душ­ней, да и ни­ка­кой стол та­ко­го оби­лия яств не уме­с­тит) и при­гла­сил на своё пир­ше­ст­во всех же­ла­ю­щих.

Вме­с­те с тем, «Кни­го­чёт» – ра­бо­та мно­го­уров­не­вая. В не­сколь­ко пла­с­тов.

Это не ли­те­ра­тур­ная кри­ти­ка, со всем её те­перь уже тра­ди­ци­он­ным, увы, сверх­глу­бо­ко­мыс­ли­ем, мно­го­уми­ем и сно­биз­мом бед­ных и для бед­ных. Или – дру­гая во­все не про­ти­во­по­лож­ность – по­ш­лое зу­бо­скаль­ст­во, ос­но­ван­ное на вы­рван­ных с мя­сом ци­та­тах, по­сле че­го вир­ту­аль­ную ту­шу пи­са­те­ля мож­но под­ве­сить на крюк и поль­зо­вать как бок­сёр­ский сна­ряд, при­ду­мы­вая за неё от­вет­ные мыс­ли и уда­ры.

Пе­ред на­ми, ско­рее, чи­та­тель­ский днев­ник – очень по­дроб­ный, глу­бо­кий, как буд­то че­ло­век по­ла­га­ет чте­ние – де­лом и со­дер­жа­ни­ем всей жиз­ни, за­ду­ман­ной все­рьёз и на­дол­го. Ей-бо­гу, с тру­дом уме­ща­ет­ся при этом в го­ло­ве: ав­тор зна­ет ещё де­сят­ки ре­мё­сел, ус­пе­шен в тру­де, лич­ной жиз­ни и на пи­рах раз­гуль­ной друж­бы.

Лич­но ме­ня по­ра­зи­ло и за­сты­ди­ло тон­кое и ква­ли­фи­ци­ро­ван­ное зна­ние по­эзии. (С про­зой – са­ми, в об­щем, пла­ва­ли, хоть и не в олим­пий­ском ре­зер­ве.) По­мню, в мо­ло­дые го­ря­чие го­ды при­шёл я, не­зва­ным, на фил­фа­ков­ский се­ми­нар, по­свя­щён­ной со­вре­мен­ной рус­ской по­эзии и ого­ро­шил пре­по­да­ва­тель­шу с се­ми­на­ри­с­та­ми на­бо­ром све­жих по­эти­че­с­ких имён – я был чи­та­те­лем га­зет­ки «Гу­ма­ни­тар­ный фонд» (по­мни­те?), кол­лек­ци­о­ни­ро­вал по­лу­са­миз­дат­ские кол­лек­тив­ные сбор­ни­ки по­этов «Мос­ков­ско­го вре­ме­ни» – и это бы­ло не­слож­но.

А здесь я сам ощу­тил се­бя той не­сча­ст­ной фил­фа­ков­ской тёт­кой с ры­жи­ми бук­ля­ми. Мсти­тель­но пе­ре­ад­ре­сую свой стыд дру­гим чи­та­те­лям, пе­ре­чис­лив по­этов, ко­то­рые в «Кни­го­чё­те» не про­сто упо­ми­на­ют­ся: Иван Вол­ков, Игорь Па­нин, На­та­лья Ру­бин­ская, Сер­гей Ше­с­та­ков, Ген­на­дий Крас­ни­ков, Алик Яку­бо­вич, Ана­то­лий Ко­бен­ков, Ви­та­лий Пу­ха­нов, Ан­на Русс, Игорь Чур­да­лев, Ан­на Ма­та­со­ва (она же – Ур­су­ла Дар), Игорь Бе­лов…

Это не счи­тая Бо­ри­са Ры­же­го, Али­ны Ви­тух­нов­ской, Ве­ры По­лоз­ко­вой, Ген­на­дия Ру­са­ко­ва, с их от­но­си­тель­ной, и поч­ти все­гда с при­вку­сом го­ре­чи, из­ве­ст­но­с­тью…

Вто­рой слой – на­ст­роя и от­но­ше­ния. Это очень до­б­рая кни­га. При­ни­ма­ю­щая ли­те­ра­ту­ру, а сле­до­ва­тель­но, мир, во всём мно­го­об­ра­зии.

Не би­ном Нью­то­на: об­ру­гать – лег­ко и при­ят­но, как два паль­ца. А вот най­ти сло­ва одо­б­ре­ния, воз­дать долж­ное, или да­же на­гра­дить аван­сом, да не в трёх де­жур­ных эпи­те­тах, а точ­но и пред­мет­но – это му­с­куль­ный тя­жё­лый труд. Ду­шев­ный преж­де все­го. Чув­ст­ва до­б­рые – они как эфир, их труд­но пой­мать и вы­ра­зить. А тут прак­ти­че­с­ки вся кни­га – кол­лек­ция ли­те­ра­тур­ных ком­пли­мен­тов, под­креп­лён­ных ар­гу­мен­та­ми. Ког­да важ­нее и прин­ци­пи­аль­нее не ли­те­ра­тур­ное, а че­ло­ве­че­с­кое – ко­то­рое де­ла­ет рус­скую сло­вес­ность в боль­шей сте­пе­ни, чем мно­го­пу­дье кан­ди­дат­ско-док­тор­ских. Ко­то­рых и нет у нас, к сло­ву. А ведь ещё не­дав­но ка­за­лись ар­ха­и­кой сло­ва Ах­ма­то­вой о до­б­рых нра­вах ли­те­ра­ту­ры…

Це­ли­ком от­ри­ца­тель­ный от­зыв в книж­ке чуть ли не один – и как ни па­ра­док­саль­но – на Эду­ар­да Ли­мо­но­ва. Ещё, ко­неч­но, За­хар на Гриш­ков­це раз­ми­на­ет­ся – тут уж по­ло­же­но. Или на, и без При­ле­пи­на про­сви­с­тан­ной до дыр, ан­то­ло­гии ев­ту­шен­ков­ских строф ве­ка… Од­на­ко ку­да боль­ше, как важ­но го­во­ри­лось в преж­ние вре­ме­на, от­зы­вов «по­ле­ми­че­с­ких». Ког­да ав­тор поз­во­ля­ет се­бе ак­ку­рат­ную за­оч­ную дис­кус­сию или мяг­кую иро­нию. При этом не­из­мен­но, ино­гда с ед­ва за­мет­ной на­смеш­кой, при­зна­вая за­слу­ги ав­то­ра и до­сто­ин­ст­ва тек­с­та. Но и та­кие от­зы­вы не вли­я­ют на су­гу­бо по­ло­жи­тель­ный за­ряд кни­ги. За­хар вос­при­ни­ма­ет со­вре­мен­ную сло­вес­ность как своё, жи­вое, ар­тель­ное де­ло, где каж­дая ка­че­ст­вен­но сде­лан­ная ра­бо­та, идёт в об­щий за­чёт, по­пол­ня­ет ли­те­ра­тур­ный об­щак.

Бли­жай­ший ана­лог «Кни­го­чё­та» – по­ми­мо чи­та­тель­ских днев­ни­ков ве­ли­ких бо­ро­да­чей 19-го ве­ка – как ни стран­но, «Не­ви­ди­мая кни­га» До­вла­то­ва. К ко­то­ро­му За­хар во­об­ще-то рав­но­ду­шен.

Алек­сандр Ге­нис пи­сал, что про­чи­тав её, был по­ра­жён ко­ли­че­ст­вом не­зна­ко­мых ге­ни­ев в ли­те­ра­ту­ре и ок­ре­ст­но­с­тях. Гра­ни­цы при­выч­но­го ми­ра раз­дви­га­лись до раз­ме­ров не­во­об­ра­зи­мых – цве­ла эк­зо­ти­че­с­кая фло­ра, а охо­та на не­из­ве­ст­ную фа­у­ну су­ли­ла са­мые све­жие ри­с­ко­вые ощу­ще­ния…

Вот так­же ны­неш­ний чи­та­тель, же­ла­ю­щий (а вдруг? чем чёрт не шу­тит) при­об­щить­ся, про­сто обал­де­ет от имён и на­зва­ний, да ещё та­ки­ми нуж­ны­ми и неж­ны­ми сло­ва­ми ему пре­под­не­сён­ных на блю­деч­ке с зо­ло­той ка­ём­кой.

Я как-то уже го­во­рил, ре­цен­зи­руя при­ле­пин­скую «Вось­мёр­ку», что эс­те­ти­че­с­кая ро­ди­на За­ха­ра-пи­са­те­ля – в ре­во­лю­ци­он­ных двад­ца­тых, с их мо­ло­дой мо­щью, су­ро­вой бе­реж­но­с­тью к сло­ву, опы­том вра­ще­ния в по­то­ках ми­ро­вых энер­гий.

Чи­та­тель При­ле­пин – он то­же со­вет­ско­го про­ис­хож­де­ния, и то­же юн и лю­бо­зна­те­лен, про­ис­хож­де­ние «Кни­го­чё­та» и оп­ре­де­ля­ю­щая его ин­то­на­ция – из пе­ре­дач ста­ро­го со­вет­ско­го ра­дио, клу­ба зна­ме­ни­тых ка­пи­та­нов и пр. Ког­да пыль­ный ящи­чек ре­про­дук­то­ра ка­зал­ся ок­ном в мир, а лю­бое но­вое зна­ние при­хо­ди­ло в оре­о­ле за­га­док и при­клю­че­ний. Про­ник­но­вен­ный го­лос ве­ду­ще­го, рав­но да­лё­кий от сни­с­хо­ди­тель­но­го сю­сю­ка­ния и скри­пу­че­го мен­тор­ст­ва, убеж­дал, что со­вет­ские де­ти – та­кие же взрос­лые, толь­ко луч­ше, че­ст­нее и сво­бод­ней.

2.

К со­жа­ле­нию, хо­тя че­го тут со­жа­леть – всё пред­ска­зу­е­мо, на ули­це, чай, не Фран­ция, – За­ха­ра се­го­дня при­ня­то об­суж­дать не в свя­зи с этой важ­ной и зна­ко­вой кни­гой, а по по­во­ду его на­шу­мев­ше­го пись­ма то­ва­ри­щу Ста­ли­ну от име­ни яко­бы ли­бе­раль­ной об­ще­ст­вен­но­с­ти. Из 2012 го­да, до­пу­с­тим, в 1952-й.

Я ре­шил до­ба­вить свои ма­ло ко­му нуж­ные пять ко­пе­ек имен­но в кон­тек­с­те раз­го­во­ра о «Кни­го­чё­те».

 

Во-пер­вых, лю­бой, про­чи­тав­ший его по­со­бие по но­вей­шей ли­те­ра­ту­ре с от­ступ­ле­ни­я­ми, ни­ког­да все­рьёз не вос­при­мет об­ви­не­ний За­ха­ра в ати­се­ми­тиз­ме (ну на­вскид­ку, хо­тя бы, см. в «Кни­го­чё­те» раз­бор ан­то­ло­гии «Рус­ская по­эзия. XXI век», со­ста­ви­тель – по­эт и пуб­ли­цист Ген­на­дий Крас­ни­ков; или ре­цен­зию на «Бла­го­во­ли­тель­ниц» Джо­на­та­на Лит­тел­ла). Дру­гое де­ло, что ли­бе­раль­ные бой­цы ме­дий­ных фрон­тов, по­хо­же, книг и не чи­та­ют: по­ка­за­тель­но, что Вик­тор Шен­де­ро­вич ат­ри­бу­ти­ро­вал пуб­ли­ка­цию при­ле­пин­ско­го пись­ма га­зе­те «За­в­т­ра», хо­тя по­яви­лось оно на «Сво­бод­ной прес­се». «За­в­т­ра» они, да, чи­та­ют, и, по­ла­гаю, боль­ше из ма­зо­хиз­ма, не­же­ли сле­дуя прин­ци­пу «вра­га на­до знать в ли­цо».

Ко­неч­но, За­хар рас­та­бу­и­ро­вал, в об­щем, оче­вид­ную лю­бо­му не­пред­взя­то­му на­блю­да­те­лю те­му – ко­то­рая во мно­гом оп­ре­де­ля­ет от­но­ше­ние ин­тел­ли­ген­ции к вла­с­ти, куль­ту­ре, на­ро­ду и са­мим се­бе. Речь вот о чём: раз­дра­жа­ю­щие свой­ст­ва ли­бе­раль­но­го со­зна­ния бьют­ся с не­ко­то­ры­ми свой­ст­ва­ми со­зна­ния на­ци­о­наль­но­го, как-то: па­ни­че­с­кая ре­ак­ция на лю­бое се­рь­ёз­ное об­суж­де­ние кем-то, не­весть по­че­му, за­пре­щён­ных тем. Да и во­об­ще па­ни­че­с­кая ре­ак­ция, не­тер­пи­мость, фо­бии, из­бы­точ­ный тем­пе­ра­мент, бес­плод­ное зу­бо­скаль­ст­во и пр. Дру­гое де­ло, что сов­па­де­ние это ка­жет­ся За­ха­ру ско­рее ко­ми­че­с­ким, не­же­ли дра­ма­ти­че­с­ким.

Во-вто­рых, пре­сло­ву­тое пись­мо – яв­ле­ние всё-та­ки ли­те­ра­тур­ной жиз­ни (и в этом смыс­ле, шум­ная по­ле­ми­ка, а, точ­нее, как при­ня­то сей­час вы­ра­жать­ся, «бур­ли­вое ки­пе­нье говн») – как ни па­ра­док­саль­но, знак об­на­дё­жи­ва­ю­щий – ли­те­ра­ту­ра и ли­те­ра­то­ры вновь оп­ре­де­ля­ют со­сто­я­ние умов. Здесь При­ле­пин с его креп­ки­ми мыш­ца­ми – фи­гу­ра важ­ная, но не един­ст­вен­ная (про­по­ве­ди Ли­мо­но­ва, пуб­ли­ци­с­ти­ка Са­дул­а­е­ва, Оль­шан­ско­го, Вик­то­ра То­по­ро­ваetc).

Оп­по­нен­ты За­ха­ра о том же, оцен­ки тут не­прин­ци­пи­аль­ны. Ми­ха­ил Швыд­кой:

«Про­чёл «Пись­мо то­ва­ри­щу Ста­ли­ну» При­ле­пи­на. Огор­чил­ся не­ве­же­ст­ву и под­ло­с­ти, не­воз­мож­ных у рус­ско­го пи­са­те­ля. Зна­чит, не рус­ский пи­са­тель».

(Ну, ра­зу­ме­ет­ся. «Рус­ский – не рус­ский». На­ци­о­наль­но­с­ти та­кой для Швыд­ко­го и Ко как буд­то и нет, во вся­ком слу­чае, на­зы­вать её – дур­ной, вред­ный и опас­ный тон, а в ка­че­ст­ве эпи­те­та, да как по­вод для ма­ни­пу­ли­ро­ва­ния – по­жа­луй­ста).

Прав­да, с чи­с­то ли­те­ра­тур­ны­ми де­ла­ми у кри­ти­ков При­ле­пи­на по­лу­чи­лось ху­до – ког­да чуть схлы­ну­ла ис­те­ри­ка, воз­ник­ла не­шу­точ­ная про­бле­ма: и что ска­зать в от­вет, и как ска­зать.

Пи­са­тель Дми­т­рий Чёр­ный (кто та­ков? по­че­му не знаю?) на­пе­ча­тал пись­мо те­перь уже от име­ни то­ва­ри­ща Ста­ли­на – «гос­по­ди­ну При­ле­пи­ну». Со­дер­жа­ние об­суж­дать бес­смыс­лен­но, ибо нет от­ве­та на глав­ный во­прос: с че­го бы это Ио­сиф Вис­са­ри­о­но­вич на том све­те сде­лал­ся столь болт­лив и кос­но­язы­чен, пре­тен­ци­о­зен и кич­ли­во без­да­рен в сти­ли­с­ти­ке, чи­с­то про­вин­ци­аль­ный пив­ной ана­ли­тик с по­ли­ти­че­с­ки­ми ам­би­ци­я­ми? Пи­са­те­лю Чёр­но­му хо­чет­ся по­со­ве­то­вать учить­ся не у При­ле­пи­на (бес­по­лез­но, по­хо­же), но вспом­нить Иса­а­ка Ба­бе­ля:

«Го­во­ря о сло­ве, я хо­чу ска­зать о че­ло­ве­ке, ко­то­рый со сло­вом про­фес­си­о­наль­но не со­при­ка­са­ет­ся: по­смо­т­ри­те, как Ста­лин ку­ёт свою речь, как ко­ва­ны его не­мно­го­чис­лен­ные сло­ва, ка­кой пол­ны му­с­ку­ла­ту­ры. Я не го­во­рю, что всем нуж­но пи­сать, как Ста­лин, но ра­бо­тать, как Ста­лин, над сло­вом нам на­до».

Ве­лик со­блазн гарк­нуть «чу­ма на оба ва­ших до­ма», упо­мя­нув и ре­ак­цию на пись­мо из па­т­ри­о­ти­че­с­ко­го ла­ге­ря. Од­на­ко не по­лу­чит­ся. Ибо па­т­ри­о­ты ку­да спо­кой­нее и сдер­жан­нее – для них в ар­гу­мен­тах За­ха­ра ни­че­го но­во­го и сен­са­ци­он­но­го. При­знать, что по­доб­ное от­но­ше­ние к Ста­ли­ну вы­рва­лось, на­ко­нец, из па­т­ри­о­ти­че­с­ко­го гет­то (об­шир­ней­ший кор­пус Вла­ди­ми­ра Бу­ши­на вне па­т­ри­о­ти­че­с­кой ту­сов­ки це­ни­ли, в ос­нов­ном, ле­ва­ки и эс­те­ты) – са­мо­лю­бие не поз­во­ля­ет. Ос­та­ёт­ся де­лить­ся скром­ной ра­до­с­тью от воз­вра­ще­ния блуд­но­го сы­на.

Лад­но. О ли­те­ра­ту­ре в свя­зи с пись­мом – так о ли­те­ра­ту­ре.

Пред­став­ля­ет­ся, что спи­ри­ти­че­с­кие се­ан­сы с Вож­дём, в ре­зуль­та­те че­го по­яв­ля­ют­ся раз­но­об­раз­ные тек­с­ты – это не столь­ко тренд, сколь­ко на­рож­да­ю­щий­ся жанр. Вспом­ним ин­тер­вью со Ста­ли­ным от Аль­ф­ре­да Ко­ха и Бо­ри­са Ми­на­е­ва – ко­то­рое пред­по­чли не за­ме­тить, а это бы­ла ра­бо­та вы­да­ю­щей­ся не столь­ко про­во­ка­тив­но­с­ти, сколь­ко убе­ди­тель­но­с­ти – преж­де все­го, в си­лу эко­но­ми­че­с­ких ар­гу­мен­тов и по­ли­ти­че­с­ко­го, так ска­зать, пси­хо­ло­гиз­ма. И со сти­ли­с­ти­кой, это к пи­са­те­лю Дми­т­рию Чёр­но­му, бы­ло всё в по­ряд­ке. Спор­ны­ми ка­за­лись мо­мен­ты не иде­о­ло­ги­че­с­кие, а, ска­жем, эзо­те­ри­че­с­кие. От­че­го, до­пу­с­тим, Ста­лин встре­ча­ет­ся и об­ща­ет­ся ТАМ с Гит­ле­ром и Со­лже­ни­цы­ным, а о кон­так­тах с Ле­ни­ным, Троц­ким и Чер­чил­лем – по­мал­ки­ва­ет. Они что, в дру­гих ме­с­тах? Или там своя не­ру­ко­по­жат­ность?

В те же двад­ца­тые спи­ри­тизм сре­ди «быв­ших» («ска­жи нам, дух, сколь­ко ещё про­дер­жатся боль­ше­ви­ки?») был по­пу­ляр­ным сю­же­том; ду­маю, се­ан­сы с то­ва­ри­щем Ста­ли­ным ско­ро бу­дут не ме­нее вос­тре­бо­ва­ны в сти­хах и про­зе, фейс­буч­ных по­стах и ю-ту­бов­ских ро­ли­ках.

Да­лее. Од­на из за­дач При­ле­пи­на бы­ла, не со­мне­ва­юсь, чи­с­то ли­те­ра­тур­ной – вы­звать ре­флек­сию у мни­мых ав­то­ров пись­ма. Для че­го уже и не нуж­на осо­бо ста­ти­с­ти­ка и ци­фирь – до­ста­точ­но по­смо­т­реть во­круг, на зда­ния уни­вер­си­те­тов и кор­пу­са за­во­дов, по­гуг­лить да­ты ос­но­ва­ния, воз­ве­де­ния и ре­зуль­та­ты де­я­тель­но­с­ти за пер­вые лет двад­цать-трид­цать… А по­том за­це­нить ны­неш­нее их со­сто­я­ние. На­звав его ав­то­ров и вы­го­до­при­о­б­ре­та­те­лей.

В кон­це кон­цов, и ещё раз – мы все жи­вём в стра­не, по­ст­ро­ен­ной Ста­ли­ным, увы. Кон­ст­рук­ции вет­ша­ют, ма­те­ри­а­лы ус­та­ре­ли, ком­му­ни­ка­ции рвут­ся. И за­пас проч­но­с­ти – пред­мет уже не гор­до­с­ти, а стра­ха. И луч­ший спо­соб из­быть его – по­ст­ро­ить что-то соб­ст­вен­ное. Всё ни­как. Не­до­суг.

…Эф­фект пре­взо­шёл все ожи­да­ния. Нет, мас­со­вых при­сту­пов ли­бе­раль­ной ре­флек­сии не за­фик­си­ро­ва­но («ни­че­го не по­ня­ли и ни­че­му не на­учи­лись»), од­на­ко ин­век­ти­ва Ми­ха­и­ла Швыд­ко­го ис­чер­пы­ва­ю­щим об­ра­зом объ­яс­ня­ет, по­че­му это­го не про­изо­ш­ло. Мно­гие на­зва­ли пись­мо За­ха­ра трол­лин­гом ли­бе­ра­лов. Ни­че­го дур­но­го, трол­линг – впол­не се­бе ли­те­ра­тур­ный при­ём. Всю ис­то­рию рус­ской об­ще­ст­вен­ной мыс­ли двух ве­ков мож­но обо­звать вза­им­ным трол­лин­гом. Ре­зуль­та­ты вы­да­ю­щи­е­ся.

И на­ко­нец – пись­мо это, ко­неч­но, не ма­ни­фест, но тест.

Сме­на ли­те­ра­тур­ных по­ко­ле­ний, объ­е­ди­нён­ных не столь­ко воз­ра­с­том, сколь­ко иде­а­ла­ми и иде­я­ми, сте­пе­нью се­рь­ёз­но­с­ти в от­но­ше­нии к ис­то­рии и ли­те­ра­ту­ре, же­ла­ни­ем не толь­ко са­мо­вы­ра­жать­ся, но и ре­аль­но вли­ять на про­цес­сы – яв­ле­ние ре­аль­ное и на­зрев­шее. Се­го­дня осо­бен­но ак­ту­аль­ное – в свя­зи с про­те­ст­ным дви­же­ни­ем, ко­то­рое во­все не ис­чер­пы­ва­ет­ся ми­тин­га­ми на бо­лот­ных, ха­мов­ни­че­с­ки­ми су­да­ми, сто­лич­ной ту­сов­кой, раз­ве­де­ни­ем фо­то­жаб и кре­а­ти­вов в фейс­бу­ках.

«Мы есть» – не­об­хо­ди­мо за­явить гром­ко и во­вре­мя, по­сколь­ку по­том ос­та­нет­ся шеп­тать «мы бы­ли, бы­ли» (М.Вел­лер).

Ио­сиф Ста­лин для этой за­да­чи – не луч­ше, и не ху­же про­чих дис­кус­си­он­ных имён, а вот с точ­ки зре­ния пи­а­ра сей бренд бес­про­иг­ры­шен и поч­ти бе­заль­тер­на­ти­вен. Ста­лин – ин­ст­ру­мент, осе­лок, на ко­то­ром се­го­дня лег­ко оп­ре­де­ля­ет­ся ос­т­ро­та мыс­ли, точ­ность и уме­лость сло­ва. За­хар При­ле­пин по­ни­ма­ет в пи­а­ре и ли­те­ра­ту­ре, цве­те зна­мён и симп­то­мах бо­лез­ни, как го­во­рил ког­да-то по­чи­та­е­мый им рок-ав­тор Бор­зы­кин.

Се­го­дня на офи­ци­аль­ном сай­те При­ле­пи­на до­тош­но ка­та­ло­ги­зи­ро­ва­ны от­зы­вы на скан­даль­ное пись­мо. Эле­мен­тар­ный мо­ни­то­ринг поз­во­лит чи­та­те­лю раз­де­лить их на, ус­лов­но, по­ло­жи­тель­ные и от­ри­ца­тель­ные, по­пут­но срав­нив ко­ли­че­ст­во и ка­че­ст­во. Тек­с­тов и имён.

И, как го­во­рит один мой зна­ко­мый, взгля­нуть на таб­ло.

P.S. На са­мом де­ле, ес­ли рас­сма­т­ри­вать «Ста­ли­на» не как ин­ст­ру­мент, а иде­о­ло­ге­му, объ­е­ди­ни­тель­но­го па­фо­са в пись­ме го­раз­до боль­ше, чем цен­т­ро­беж­ной си­лы. Страх и ра­зо­ча­ро­ва­ние, тра­ги­че­с­кое не­по­ни­ма­ние то­го, что даль­ше де­лать в стра­не и со стра­ной, рас­те­рян­ность от фи­зи­че­с­ки ощу­ща­е­мой ис­чер­пан­но­с­ти ис­то­ри­че­с­ких шан­сов – при­су­ще в рав­ной ме­ре го­су­дар­ст­вен­ни­кам и ли­бе­ра­лам, да что там – на­ро­ду и вла­с­тям. Но это те­ма для дру­го­го се­рь­ёз­но­го раз­го­во­ра. Не на од­ну пуб­ли­ка­цию и бу­тыл­ку.