Приговора не будет?

Приговора не будет?

Онкология, рак, химиотерапия, боль и обреченность – эти понятия практически всегда одного ряда. Услышать подобный диагноз боится каждый, хотя и так известно, что все мы смертны. Сердце поневоле сжимается – ведь рак неизлечим, а значит, дни больного сочтены. Так ли это на самом деле? Каковы успехи в лечении онкозаболеваний на сегодняшний день и можно ли уберечься от этой коварной болезни? 

Эти и многие другие вопросы обсуждались на прошедшей в Саратове конференции онкологов, посвященной памяти профессора Татьяны Куницыной – организатора онкологической службы Саратовской области. Доктор медицинских наук, главный научный сотрудник Федерального центра онкологии, гематологии и иммунологии Сергей Юрьевич Абашин, специально приехавший к нам из столицы, и главврач местного областного диспансера №1, главный внештатный специалист министерства здравоохранения Саратовской области Владимир Александрович Семенченя рассказали «ОМ» о проблемах и надеждах современной онкологии.

– Уважаемые гости, не будем лукавить: в последнее время о раке слышно все чаще и чаще. Практически у каждого человека есть знакомый, сосед, не дай Бог, родственник, который страдает онкологическим заболеванием. И если несколько лет назад речь шла о старшей возрастной группе, то сейчас дело нередко касается молодых людей и даже детей. С чем это связано и можно ли сказать, что в XXI веке болезнь «помолодела»?

Владимир Семенченя: С разрешения Сергея Юрьевича отвечу за двоих: определенно так сказать нельзя. Опухоль может возникнуть у человека в любом возрасте, у детей в том числе, и так было всегда. Но следует помнить, что пик заболеваемости все равно приходится на людей старшего поколения. Онкология – социально значимая проблема, и смертность от онкологических заболеваний занимает второе место в мире (первое – сердечно-сосудистые заболевания. – Авт.). При этом повсеместно наблюдается тенденция к увеличению количества больных на 2-3% в год, что связано со многими факторами, один из которых и есть общее постарение населения: уже доказано, что люди пожилого возраста более подвержены этим заболеваниям. Пути решения онкологических проблем и снижения смертности в целом, конечно, есть, но, к сожалению, мы пока не можем повлиять на заболеваемость.

– Не связано ли это увеличение заболеваемости с ухудшением экологии в мире вообще и России – в частности?

В.С.: Вклад экологических факторов в развитие заболевания не так уж велик на самом деле, и если говорить об этом, то сначала следует обратить внимание на негативное воздействие солнечных лучей. Когда начинается осенний период и люди возвращаются из отпусков, мы наблюдаем всплеск активации пигментных новообразований кожи. Поэтому важно не «перегреваться» на солнце, не посещать пляж в опасные часы – с 13 до 16 дня, забыть, что такое солярии. Это то, что касается профилактики.

Главным же фактором риска онкозаболеваний, по данным ВОЗ, считается курение – с ним связывают 30% от общего числа опухолей. На втором месте стоит нерациональное питание. Рак легкого, опухоли желудочно-кишечного тракта плюс рак молочной железы у женщин – основные бичи современности, для каждой локализации опухоли есть свой набор факторов риска возникновения. Так что отказ от курения, здоровый образ жизни, рациональное питание – не пустые слова, человек должен быть ответственным за свое здоровье. А если, например, говорить о раке молочной железы у женщин, то факторов риска насчитывается 17 – начиная от наследственности (8% влияния) и заканчивая образом жизни женщины на протяжении всего ее репродуктивного периода, куда входят и особенности менструального цикла, аборты, беременности, стрессы и так далее. И если говорить о профилактике, то здесь мелочей не бывает.

Сергей Абашин: Рак – длительно текущий процесс, опухоль развивается десятилетиями и чаще всего бессимптомно, поэтому надо понимать, что если вы сейчас курите и у вас ничего не болит – это не значит, что так будет всегда. Если бы человечество полностью отказалось от курения, то через 10-20 лет можно было бы ожидать реального снижения больных раком легкого. Так же если большинству отказаться от приема жирной пищи, можно было бы снизить количество больных раком толстой кишки. Но здоровье и жизнь – это частная собственность человека, и только он вправе распоряжаться ими как угодно. И, к сожалению, не всегда себе во благо.

– Так если рак протекает бессимптомно, как человеку понять, что он у него есть, и не запустить этот процесс? Ведь на ранних стадиях его можно вылечить?

В.С.: Вы правы, основа всех основ – ранняя диагностика, но о полном выздоровлении в случаях онкологических заболеваний говорить тоже рано. Пока известны лишь единичные случаи излечения опухолей, когда человека снимали с диспансерного учета; в основном это касалось опухолей кожи, когда процент рецидива минимален. Но в целом, если вовремя заметить новообразование, то можно говорить о благоприятном течении болезни. По данным ВОЗ, треть опухолей можно предупредить, треть можно излечить при условии ранней диагностики, пусть даже излечение носит временный характер. И только трети онкологических больных в запущенной стадии радикально помочь уже ничем нельзя, кроме как улучшить качество жизни и, по возможности, увеличить ее продолжительность.

С.А.: Ранняя диагностика рака, по большей части, – прерогатива врачей первого контакта – фельдшеров ФАПов, участковых терапевтов, гинекологов. Если человек придет к травматологу с переломом руки, вряд ли, конечно, он обратит внимание на изменение, молочной железы. Но при этом насущная задача – воспитать во всех медработниках общего профиля онкологическую настороженность, и подготовку таких специалистов уже следует начинать с образовательных структур. Что не снимает ответственности с пациента – следить за своим здоровьем и проходить раз в год медицинское обследование может каждый.

Химиотерапия и финансы

– Лечение рака всегда ассоциируется с тяжелым периодом: курсы химиотерапии, от которых выпадают волосы, нахождение в стерильных боксах, плохое самочувствие и т.д. Появляются ли новые методы лечения, которые помогают избежать таких последствий?

В.С.: Схемы лечения онкологических заболеваний наработаны годами и осуществляются по определенным стандартам. Да, химиотерапия – это не витаминный комплекс, у нее есть свои побочные эффекты, от которых никуда не деться. При борьбе с раковыми клетками страдают и другие клетки тоже. Но зато есть средства, которые сводят побочные эффекты к минимуму, и волосы вырастают заново. Это обратимый процесс. Но лечение опухоли – это не только курсы химиотерапии: одним из основных методов в борьбе с раком остается оперативное вмешательство. Есть также лучевая терапия, иммунотерапия, лечение гормональными препаратами, и каждый метод помимо плюсов имеет свои минусы, но главное – их все, если нельзя предотвратить, то можно свести к минимуму.

– Достаточно ли государство уделяет внимания этой сфере медицины? Занимается закупкой современных лекарственных препаратов, например? Ходят слухи, что в России онкобольных лечат еще допотными средствами, которые давно вышли из употребления.

В.С: Финансирование складывается из нескольких источников, федерального и местного бюджетов, и в бюджет онкологических учреждений заранее закладывается сумма с учетом всех необходимых препаратов для стационарного лечения. Поэтому диспансеры всеми медикаментами, как правило, обеспечены по полной программе. Другое дело, что когда больного выписывают, вступает в силу система льготного лекарственного обеспечения и тут свои нюансы. В Саратовской области, например, 80% льготников отказались от соцпакета, отдав предпочтение наличным. Да, все препараты для онкобольных выдаются бесплатно, но при этом надо учитывать: если льготник не относится к категории федеральных, то все заботы о нем несет местный бюджет. А если 80% земляков отказались от льгот и предпочли деньги, то не каждый бюджет выдержит в одночасье такую сумму. Поэтому возможны задержки с их получением.

По поводу «допотопности» средств: сейчас идет модернизация российского здравоохранения, и один из ее пунктов – стандартизация лечения онкологических больных. Наша задача сделать так, чтобы и в Саратове, и в Москве, и в Стокгольме был один подход к их лечению. Следовательно, едины и все медикаменты. Так что на пациентах государство не экономит, и если для успешного лечения человеку необходимы какие-либо ультрасовременные дорогостоящие препараты – они будут ему предоставляться.

– Но если у человека есть деньги, он сам будет готов отдать любую сумму, испытать любое новое лекарство. Вы учитываете такую возможность?

С.А.: Решение о методах лечения пациента принимается коллегиально и далее идет по плану, так что здесь от пациента самодеятельности не нужно. У каждого противоопухолевого средства инструкция всегда заканчивается словами – «лечение строго под наблюдением врача, имеющего опыт работы с этим препаратом». Все препараты этой группы, по сути, являются клеточным ядом и имеют побочные эффекты. Так что пациент при желании имеет право купить и испробовать новое лекарство, но при этом он сильно рискует расстаться с жизнью окончательно.

В.С.: Вспомнил случай из практики: один медработник страдал канцерофобией (боязнь заболеть онкологическим заболеванием. – Авт.) и как только заподозрил, что у него начинается рак, достал специализированный аппарат и начал «лечение». В больницу, соответственно, не обращался. В итоге спустя время попал в реанимацию с тяжелым токсичным отравлением в состоянии крайнего истощения. Но этот случай, конечно, уже на грани психиатрии. К счастью, большинство нынешних пациентов – грамотные люди, которые не занимаются самостоятельным лечением.

– А особо грамотные и обеспеченные люди в свою очередь предпочитают лечиться за границей… Как вы считаете, почему?

В.С.: Вопрос выбора места лечения – личное право пациента. Но при этом мы постоянно сталкиваемся с тем, что те, кто проходит лечение в Израиле, в итоге все равно возвращаются к нам. Лечение онкологического заболевания – длительный и трудоемкий процесс. И мнение многих онкологов сводится к тому, что лечиться надо рядом с домом. Здесь привычная среда, климат, да и, как говорится, родные стены помогают. Тем более, что за границей нет ничего такого, чего бы не было в российском онкоцентре.

С.А.: Во всем мире всех онкологических больных лечат по страховке и за счет государства, ибо собственных средств на лечение не хватит ни одному человеку. Один только курс современной химиотерапии обходится в 150-200 тысяч рублей. Даже такой бизнес-магнат, как Стив Джобс, который многое мог себе позволить, лечился по страховке, испробовал много методов лечения, но рак победил его. Человек, заболевший раком, не обязан отдавать все деньги на борьбу с болезнью, продавать машины и квартиры – ведь он, по сути, не виноват в случившемся. Помочь ему – задача государства. К тому же, при ряде опухолей, особенно если больной обратился к врачам слишком поздно, лечение носит скорее паллиативный характер, когда целью является не выздоровление, а улучшение качества жизни, облегчение симптомов и продление жизненного срока насколько это возможно.

Целители и ошибочный диагноз

– Есть люди, которые не доверяют врачам, или же, отчаявшись, обращаются за помощью к представителям нетрадиционной медицины и экстрасенсам. Одни верят в биоэнергетику другого человека, другие занимаются лечебным голоданием и Бог знает чем еще, но в итоге некоторые из них утверждают, что сумели победить рак. Верите ли вы в такие чудесные исцеления или это всего лишь ошибка первоначальной диагностики?

В.С.: Онкологический диагноз ставится на уровне клетки, чему требуется морфологическое подтверждение, поэтому при таком обследовании ошибка маловероятна. Но бывают случаи, когда, например, хирург во время операции замечает плотную опухоль и делает выводы, что это рак. Биопсию не назначает, а прописывает наркотические анальгетики, и пациент так и живет, пока при повторном обследовании не выясняется, что был не рак, а панкреатит. Это вопрос компетенции врачей, и если вдруг ставится серьезный диагноз, человеку необходимо перепроверяться у узкопрофильных специалистов. Также существуют опухоли с труднопрогнозируемым течением, в частности, например, меланомы. Случается, что мы застаем стадию распространенного процесса, а потом срабатывает иммунная система защиты организма и наступает ремиссия. Человек на протяжении долгого времени живет и отлично себя чувствует, но если он в этот период обращался к целителям или делал что-то еще, то, возможно, свяжет свое состояние как раз с этим. Хотя по факту его заболевание просто приняло скрытую форму. Так что все «чудесные исцеления» я как врач отношу либо к ошибкам диагностики, либо к опухолям с труднопрогнозируемым течением.

С.А.: Мы с коллегами-учеными не раз предпринимали попытки встретиться с так называемыми целителями и обсудить результаты их работы в плане лечения онкозаболеваний. Проблема злокачественных опухолей – проблема всего человечества, она касается всех и каждого. Ученые всего мира, бьющиеся над этой бедой, открыты для общения и делятся результатами исследований, ведь чтобы доказать их эффективность, необходимо провести лечение пациентам, живущих в разных климатических условиях, с различной культурой питания, образом жизни и т.д. Только после этого результат будет считаться статистически достоверным, а разработчик метода сможет претендовать на Нобелевскую премию и продавать патенты на свое изобретение юридическим лицам. А деньги это немалые. Но, несмотря на это, представители нетрадиционной медицины почему-то на контакт не идут. Странно, не правда ли?

Пациентов, которых маги и колдуны вылечили от рака, за все годы работы мы тоже не видели. Зато тех, кто у них «лечился» и зря потратил время в ущерб своему здоровью, – предостаточно.

Вообще, это определенный психологический фактор – возрастающая популярность оккультных деятелей и доверие к ним со стороны населения. Причем некоторые пациенты переносят это отношение на врачей. Находятся люди, которые приходят к специалистам, словно предлагая игру: «А угадайте, что у меня болит?». Они не рассказывают, что их беспокоит, или говорят об этом ничтожно мало, ожидая, что врач сам все определит. Соответственно, когда делается вывод, что с пациентом все в порядке, а тот через некоторое время заболевает, – в итоге виноват врач, который сразу ничего не заметил. Доверие к докторам снижается, а собственное нежелание помогать им в постановке диагноза не учитывается. Зато к «целителю», который методом тыка может попасть в точку, наоборот, растет. И еще один феномен: предсказания гадалки многие люди помнят всю жизнь. А то, что говорят и советуют мама с папой, коллеги или те же самые врачи – быстро забывается, к сожалению.

Эвтаназия и хоспис в Саратове

– Как вы оцениваете организацию и развитие паллиативной помощи в России и, в частности, Саратовской области? Смертность от онкологических заболеваний на втором месте, а хосписа как не было, так нет.

В.С.: Проблемы с организацией паллиативной помощи в России действительно есть, но они уже решаются. Во многих медицинских учреждениях открываются кабинеты противоболевой терапии, создаются центры паллиативной помощи – это название позитивнее, чем хоспис. 70% онкобольных нуждаются в помощи на дому, и сейчас организуются выездные службы, которые смогут ее оказывать. Так же создаются стационары дневного пребывания, куда человек может прийти, получить необходимую медицинскую помощь и уйти. Лишь малая часть больных нуждается в постоянном стационарном наблюдении. И то – как только наметились улучшения – его уже можно выписывать домой. Хоспис – на самом деле, не то место, куда люди приходят умирать. Хотя в обывательском представлении все так и выглядит. Но по факту – это просто постлечебная поддержка пациента. И на базе нашего диспансера планируется открыть центр паллиативной помощи. Сейчас в отделении идет ремонт, который должен закончиться к новому году. Так же будут сформированы выездные бригады, которые смогут оказывать пациентам помощь на дому. 

– Нашей стране вообще нужны хосписы?

С.А.: Говорить, что нашей стране они нужны в первую очередь, я бы не стал. По идее, чем более развита медицина, тем лучше результаты лечения и меньше нужно хосписов. А ведь там лежат не только онкологические больные, но и пациенты с другими неизлечимыми заболеваниями. Другое дело, что большая часть населения привыкла подменять понятия медицинской помощи и гостиничных услуг. Некоторые люди в силу разных причин предпочитают определить больного в хоспис, даже не интересуясь его мнением. Они больше воспринимают учреждение как бесплатную гостиницу, где за ним будет постоянный врачебный уход. Особенно учитывая, что не всем жилищные условия позволяют содержать больного, способного передвигаться только в инвалидном кресле. Но это неправильно. Сам пациент, при условии, что он понимает тяжесть своего заболевания, вряд ли захочет провести остатки своих дней в палате с людьми с аналогичными проблемами. Он имеет право умереть на своей подушке, в родном доме. Другое дело – выездные на дом врачи, которые могут облегчить его страдания.

– Что вы думаете по поводу эвтаназии? Применима ли она для России?

С.А.: Сложный вопрос. С учетом таинства появления человеческой жизни и того, что медицина не занимается предсказаниями, кому сколько лет суждено, я не могу сказать, что врач имеет право вмешиваться в продолжительность жизни другого и ее обрывать. Более того, я считаю, что популяризация эвтаназии затормозит развитие медицинской науки. Еще на заре моей карьеры определенные онкологические заболевания считались неизлечимыми, теперь же их лечение, можно сказать, является для онкологов обычным повседневным трудом. Новые лекарства появляются ежегодно и активно внедряются в клиническую практику. Так что каждый больной имеет шанс дожить до своей таблетки. Да, у нас нет предпосылок к тому, чтобы радикально избавить пациента от рака, но временно излечить, улучшить качество жизни и продлить ее мы в состоянии.

– Кстати, о качестве жизни и обезболивающих средствах. Как известно, для облегчения боли у онкобольных используются наркотические медицинские препараты и их достаточно сложно получить – нужно пройти несколько инстанций, хранить все справки, возвращать обратно ампулы и т.д. Были случаи, когда пациенты умирали, так и не дождавшись помощи. В этом плане есть надежда на упрощение схемы их получения?

С.А.: Мир накрыла волна наркомании, и вполне естественно, что органы Госнаркоконтроля ужесточили меры по этому поводу. Но чтобы что-то изменить, необходимо понимание, что препараты для купирования боли не являются наркотиками. Доза наркотического вещества в нем настолько мала, что для реального наркомана интереса не представляет. И это понимание должно быть на государственном уровне. А сейчас, как говорится, лес рубят – щепки летят. Поэтому пока приходится относиться к этим сложностям с пониманием.

В.С.: Причем упрощение схемы взаимодействия врача и пациента ожидается уже в скором времени:в рамках модернизации здравоохранения планируется информатизация системы. Таким образом, через своего врача житель, например, Перелюба, будет записываться на прием к онкологу в определенный день и час, и ему не придется томиться в очередях. Также предварительно можно будет записаться на получение медикаментов и соответствующих справок. 

– Есть мнение, что мировые фармацевтические компании препятствуют исследованиям по борьбе с раком, исходя из позиции, что здоровый человек не принесет прибыли. Что вы думаете по этому поводу?

С.А.: Я абсолютно убежден, что если в чьей-то светлой голове родился бы рецепт таблетки от рака, одобренный авторитетной комиссией, то этот человек нашел бы способ найти спонсоров для ее производства. Но дело в том, что на выявление у той или иной молекулы противоопухолевых свойств до появления непосредственно самого лекарственного препарата проходят десятки лет. По статистике, ежегодно в мире появляется 400 новых веществ, обладающих этими свойствами, но лекарствами из них становятся единицы. И все это время процесс финансируют мировые фармкомпании, а потраченные суммы исчисляются миллиардами долларов. Вы думаете, на этом фоне им невыгодно-таки найти средство от этого заболевания? 

– Так изобретут ли когда-нибудь такую таблетку?

С.А.: Рак – собирательный термин, в него входит более 100 нозологий, каждая опухоль у каждого человека с его индивидуальными особенностями организма – разная, даже если одинакова по структуре. Допустим, рак молочной железы у женщин лечится достаточно хорошо, а у мужчин – очень плохо. В чем разница? Неизвестно. Поэтому универсальное средство, которое подошло бы всем на свете, едва ли найдется. Но будем верить в лучшее.

– Что бы вы посоветовали людям, столкнувшимся с проблемой рака?

С.А. Не опускать руки и верить, а главное – лечиться и хотеть выздороветь. В некоторых странах отношение пациентов к своему заболеванию является обязательным пунктом в истории болезни. Есть несколько критериев: пациент «индифферентен», «хочет лечиться» и «очень хочет лечиться». Так вот и для доктора, и для больного всегда лучше, когда пациент ну «очень хочется лечиться»! С такими людьми никогда не бывает проблем, а лечебный эффект превосходит все ожидания. Так что никогда не сдавайтесь!

Виктория Федорова