На одном из последних заседаний Саратовского областного правительства министр сельского хозяйства Александр Игонькин сказал губернатору Павлу Ипатову буквально следующее: «Позвольте вам, Павел Леонидович, выразить огромную благодарность за снижение цены дизельного топлива». Губернатор помолчал, при этом не скрыл, что ему приятно такое слышать. Но все же ответил: «Это не меня, это Путина надо благодарить».
Таким вот занимательным диалогом внутри власти, можно считать, и открылся в нашем регионе новый сельхозсезон. Что характерно, предыдущий открывался примерно так же, теми же лицами, в тех же словах. Дизтопливо, правда, тогда стоило дешевле, и про грядущую засуху со слишком уж негативными последствиями еще мало что было известно.
Дизельное топливо в деревнях и селах называют «соляром» и меряют не в литрах, а в ведрах. Эквивалент ведру – бутылка водки. Если все идет один к одному, значит, ситуация нормальная: солярка не в дефиците. Если за ведро «соляра» просят две бутылки, значит, наступили времена дефицита. Такое обычно случается к началу весенне-полевых работ, когда техника выходит в поля и пожирает этот «соляр» в неимоверных количествах.
Правда, случается здесь и другое: дизтопливо само по себе натурально растет в цене, со всеми, кстати, вытекающими последствиями. Во-первых, ведро «соляра» никто уже не отдаст и за три бутылки, потому что эти ведра могут быть наперечет; во-вторых, вместе с «соляром» как-то незамысловато дорожает все вокруг; в-третьих, весенняя посевная кампания кое-где может в принципе оказаться под угрозой срыва. Ну и так далее. Что характерно, в начале каждой весны все эти явления, в силу своей регулярности, становятся как бы нормой жизни. И что еще более характерно, к каждой очередной весне «соляр» неудержимо подрастает в цене. Так что на этом фоне игонькинское «спасибо, дорогой Павел Леонидович» прозвучало как-то особенно трогательно: ну прям, чтоб деревня без него с Путиным делала. А, с другой стороны, без Владимира Владимировича, похоже, и в самом деле не обошлось. Во всех смыслах.
С 1 января 2011 года, как известно, повысились акцизы на топливо. Если в прошлом году налог на тонну составлял примерно 4 тысячи рублей, то в этом – от 5,2 до 5,7 тысячи рублей, в зависимости от качества. В преддверии акцизного роста цены в прошлом году и начали подрастать, а тревогу пользователей очень широко отразил Интернет. Ругали правительство, конечно. Оно отзывалось через телевизор, и автор этих строк сам лично слышал, как премьер объяснял причину подъема акцизов: это сделано для того, чтобы наполнить дорожные фонды деньгами, которые, в свою очередь, нужны для того, чтобы ремонтировать дороги. То есть просто и понятно. Как писал вредный советчик Григорий Остер, «если ты в своем кармане ни копейки не нашел, загляни в карман соседа, очевидно, деньги там». Короче, иначе как в карманах граждан государство нужные суммы на необходимые дела изыскать не может. При этом было всем ясно, что рост акцизов, в первую очередь, задерет цены на топливо всех видов. Так, собственно, и получилось.
Больше всего пострадало дизельное топливо – оно по цене приблизилось к стоимости бензина АИ-95. А в январе цены солярки и АИ-95 сравнялись – на АЗС просили 27-28 рублей за литр. Эксперты через Интернет предупреждали: в отношении солярки это еще не предел; предела, то есть беспредела, ждите к весне. Ситуация, вообще-то, складывалась напряженная. Рост стоимости солярки – это рост практически всех транспортных расходов. А поскольку стоимость транспортировки обязательно закладывается в цену товара, то рост цен на все становится просто неизбежен. Так, в общем-то, все и происходило. Село, где оклемавшееся от засухи, где нет, напряженно замерло – без солярки на полях весной делать нечего. Хотя правительство вроде и предупреждало: не исключено, что на период посевной кампании цены на ГСМ будут заморожены.
Действительно, если бы так случилось, был бы прецедент. Но цены на топливо диктует, в общем-то, не правительство. И даже не рынок. Цены устанавливаются с подачи вертикально интегрированных нефтяных компаний, которые, в свою очередь, закладывают в них все правительственные манипуляции по поводу наполнения казны. При этом налоговая составляющая в цене топлива доходит до 60 процентов. То есть не расти цены не могут. Что касается дизельного топлива, то традиционно 50 процентов от всего произведенного дизтоплива идет на экспорт. В отличие, кстати, от бензина, который по качеству не дотягивает до евростандартов и загранице не нужен. Так что внутри страны солярки остается столько, сколько останется от не вошедшей в экспортные поставки. Интернет по этому поводу сильно возмущается, но ничего поделать не может – интернет-пространство и российские власти как бы не пересекаются. Тем не менее, проблема заявлена, она есть, и если ею не заниматься, то будет только хуже.
Таким образом, к наступившей весне аграрный сектор замер в ожидании чего-то там неизвестного. Хотя, не бином Ньютона: если солярка идет по цене 27 рублей за литр, а на посевную кампанию в отдельно взятом хозяйстве нужно, к примеру, 30 тонн, то хозяйству предстоит выложить за «соляр» 830 тысяч рублей. На минуточку, почти миллион. Если хозяйство в кредитах, то есть в долгах, и если оно, к тому же, пережило на себе последствия двух минувших засух, то ему проще закрыться, чем выкрутиться из этой неприятной ситуации. Причем, это, похоже, участь подавляющего большинства хозяйств. Так что дилемма просматривается небезынтересная: или солярка, или продовольственная безопасность.
Такова, собственно, предыстория благодарности саратовского министра сельского хозяйства родному правительству. Не важно, что недальновидная, мягко говоря, политика в топливном секторе практически ежегодно подводит сектор аграрный к краю, за которым – бездна; зато на верхушке вертикали могут в ответственный момент что-то такое с ценами сделать, в силу чего благодарность власти от сельчан будет немереной.
То есть лично премьер Владимир Путин пообещал селу льготные цены на солярку, за что наш министр Александр Игонькин первоначально ошибочно поблагодарил губернатора Павла Ипатова. Льготная цена на уровне российского правительства была определена 10 марта на уровне 16 тысяч 920 рублей за тонну. Таким образом, если хозяйству по-прежнему нужно 30 тонн, цена вопроса уже несколько иная: 510 тысяч рублей. В миллионном исчислении – как раз полмиллиона, что, в общем-то, тоже многовато. А вот, к примеру, как выглядели сводки с полей весной 2008 года: «На селе ждут помощи. Литр солярки впервые стал стоить дороже бензина АИ-92. 30 тонн солярки – это 750 тысяч рублей. Наряду с ГСМ дорожают и запчасти». А вот сводки с полей весны-2006: «Каждый год мы наблюдаем рост цен на солярку. Опять же, дорожают запчасти, и техника вынужденно простаивает». Такой, значит, апокалипсис на все времена. Кто сомневается, пусть введет в поисковик слово «солярка», и Интернет выложит всю душераздирающую подноготную.
Итак, по льготной цене на самом высоком уровне в нужное время определились – порядка 17 тысяч рублей за тонну. Год назад, кстати, та же льготная цена фиксировалась на уровне 13 тысяч 400 рублей за тонну. Разница, вообще-то, очевидная. Но аграрному сектору выбирать не из чего: или сегодня большие, но по пять, или вчера маленькие, но по три.
По сведениям регионального минсельхоза, потребность аграрного сектора в дизельном топливе составляет 75 тысяч тонн. По состоянию на середину марта, дизельное топливо в объемах 20 тысяч тонн в хозяйствах уже имелось. Побеспокоиться оставалось о 55 тысячах тонн. Министр Игонькин, кстати, говорит, что заключено соглашение о сотрудничестве по поставкам сельским товаропроизводителям дизельного топлива в 2011 году между региональным минсельхозом и ОАО «Саратовнефтепродукт», которым предусматривается поставка льготного топлива по сниженным ценам как раз в объеме вышеупомянутых 55 тысяч тонн. Он же рассказал, что основными источниками финансового обеспечения полевых работ являются собственные средства товаропроизводителей и кредитные ресурсы, потребность в которых в этом году выросла в два раза. Но аграрный сектор и так уже безмерно закредитован. Об этом как раз говорилось на депутатских слушаниях, посвященных теме подготовки к весенне-полевым работам, которые недавно прошли в Саратовской областной думе. В общем-то, в регионе нет практически ни одного хозяйства, которое не погрязло бы в кредитах. Директор Россельхозбанка Олег Коргунов, выступавший на тех слушаниях, говорил, правда, о пролонгации кредитов в связи с прошлогодней засухой. Объяснил доступно: если не пролонгировать – развалятся все хозяйства. И ведь, не исключено, близок к истине. В то же время поторопил село с набором очередных кредитов и предупредил, что брать их непосредственно в посевную кампанию будет уже поздно. Что тоже логично; к тому же, даже пролонгированные кредиты отдавать придется все равно, если не деньгами, то урожаем или техникой, не исключено, при содействии судебных приставов. Но, с другой стороны, без кредитов аграриям тоже не выжить, поскольку техника, запчасти, семена, дизельное топливо стоят денег, и цена вопроса здесь каждый год ощутимо подрастает. В общем, аграрный сектор уже давно сидит в долговой яме: техника, как правило, вся заложена, будущий урожай – тоже, текущий урожай, как всегда, надежд не оправдывает и еще этот постоянный, безумный, безумный рост цен. А впридачу руководитель Россельхознадзора Алексей Частный предупреждает, что плодородие почв падает катастрофически, что негативно сказывается на урожае, семенной фонд в основном используется неконтролируемо, саратовские сельхозугодья заражены сорняками, и вообще надо готовится к худшему.
Спасет разве только то обстоятельство, что российское село неистребимо, и какие бы катаклизмы его не настигли, оно восстает, как Феникс из пепла. Другой надежды, пожалуй, уже и нет. Как считает ректор аграрного вуза Николай Кузнецов, идет хроническое недофинансирование отрасли. В качестве примера: в соседних регионах (Волгоградская и Пензенская области) на аграрный сектор тратится от 10 до 13 процентов региональных бюджетов, в Саратовском регионе – 2 процента. При этом каждый очередной год не исполняются бюджетные обязательства перед аграриями. В 2010 году даже «наградные» обязательства перед передовиками сельского труда областные власти не исполнили и так и не перечислили 30 хозяйствам и 240 передовикам обещанные 2,5 млн рублей «премиальных».
Кроме того, прекращено бюджетное финансирование на выплаты компенсационных затрат за приобретенную технику. И много чего еще. В связи с чем аграрии сомневаются, что в 2011 году удастся собрать заявленный урожай в 3 млн тонн. Кстати, а по поводу урожая-2010 вышеупомянутый Николай Кузнецов считает так: «Еще минус 100-120 тысяч тонн зерна и у нас не было бы своего хлеба в 2010-2011 годах». Это что касается последствий засухи, которые ценой неимоверных усилий удалось завуалировать и продовольственного кризиса избежать.
На ликвидацию последствий, как известно, были вброшены миллиарды. Но это в целом по стране, саратовскому региону из федеральной казны достался миллиард, плюс на 400 миллионов раскошелился областной бюджет. Как поступила областная власть с федеральными деньгами, тоже известно – порядка 500 млн из них до конца года не были освоены, то есть пострадавшим хозяйствам не достались, в связи с чем были отправлены снова в федеральную казну, с перспективой, впрочем, возвращения, правда, в несколько усеченном объеме. Но все же после засухи большинство хозяйств смогли выстоять и тотального банкротства удалось избежать. Например, как рассказал глава фермерского хозяйства из Озинского района Алексей Седов, в пределах Озинского района ему известно только об одном случае банкротства – когда разорилось фермерское хозяйство, где из-за засухи был полностью потерян урожай, уже заложенный, кстати, под кредит. По его мнению, в пострадавшем от засухи Левобережье так примерно ситуация с потерями и обстоит: по одному, максимум, два хозяйства на район.
В то же время в региональном министерстве сельского хозяйства полное количество разорившихся из-за засухи хозяйств в принципе не готовы назвать. Зато позитивной цифири могут предоставить сколько угодно. Другой вопрос, насколько она соответствует действительности. Кстати, потребность в деньгах на посевную кампанию минсельхоз оценивает в 5 млрд рублей. И это при том, что ГСМ, семенной фонд и технику хозяйства приобретают, как правило, за свои деньги, то есть в кредит под ту же технику и будущий урожай. Техника же закладывается, в основном, изрядно изношенная и часто для того, чтобы приобрести новые детали. А если у фермера техника – лизинговая, то ему в этом плане и заложить нечего, разве что все тот же будущий урожай. Который, если снова не дай Бог засуха, снова сгорит. Вот такой, собственно, замкнутый круг. Так что ничего удивительного нет в том, что хлеб дорожает. При данных условиях все это, вообще-то, может продолжаться до бесконечности. Или до тех пор, пока продовольственный кризис не станет суровой реальностью нашей действительности.
