Лучшая по продажам в «Иуда корпорейшн»

Лучшая по продажам в «Иуда корпорейшн»

Перепечатка чужих текстов – редкая для нас практика, но тут случай особенный.
В газете «МК в Саратове» на этой неделе опубликовано любопытное эссе, сквозь художественно-нравоучительную ткань которого проглядывает целый пласт новейшей истории СГУ. В главной героине без труда угадывается знаменитая юрист, в свое время осуществившая масштабную зачистку универа от инакомыслящих, а ныне работающая подносчиком снарядов при последних громких разоблачениях руководства того же СГУ. Среди других персонажей, также не названных по фамилиям, можно разглядеть и ректора, и экс-проректора с громкой фамилией, и легендарного бизнесмена-диссидента.
Текст явно проходит по ведомству сведения давних счетов, однако литературное мастерство автора незаурядно: и сквозь семейное битьё посуды более-менее посвященный в постыдную суть СГУшных разборок читатель увидит причту о предательстве, временах, нравах и призерах тараканьей гонки, подменившей многое из настоящего и подлинного.
А. К. 

Иудины конвейеры

 
В наше время все поставлено на поток — и предательство, и средства его художественного отображения. Да жизнь вообще обыденней искусства. Отступничество происходит буднично, без таинств и хоров. Только костяшки летают на конторских счетах: затраты/прибыль, нетто/брутто, доходы будущих периодов. Прошлому нанимателю выставляется беспощадный счет, нынешнему — просто счет-фактура. В роли древнегреческого хора выступают обычно СМИ, которые дают страницы под коммунальные визги и битье тарелок, а потом гордо именуют все это журналистским расследованием.
Ведь по законам психологии жертва обмана вызывает у самого обманщика исступленную ненависть и обличительский раж: мол, не жертва он вовсе, а вор, подлец и казнокрад. Что творил, вы только посмотрите, и еще натворит, будьте уверены. Отступник метит в герои, на худой конец, согласен быть жертвой, но никак не предателем. Ему очень не нравится, когда на него глядят эдак с ухмылочкой и в уме прикидывают рыночную стоимость его откровений. А еще больше ему не нравится простая мысль, что новый хозяин может, попользовавшись, в любую минуту вышвырнуть свое приобретение вон, да еще и руки вытереть брезгливо.
Мрачно, мрачно это все, а историй таких — вагон. Можно даже составить собирательный портрет главного действующего лица, эдакий фоторобот в каком хочешь интерьере. Да хоть в юридическом. Причем всякое сходство с реальными лицами, если таковое произойдет, будет случайным и непреднамеренным.
 
Несвятая Елена

 
Итак, она звалась Еленой и была советской выделки юристом при научной степени и хорошем положении. Потом повеяло демократией и перестройкой, пошли разоблачения, от которых народ ошалел и ринулся в большой поход за правдой. Наша героиня тоже потрясала дацзыбао перестроечной эпохи, потому что рождена была для прекрасной и яростной жизни, для геройства и экстрима, а вовсе не для тухлого застоя, карьеры и кастрюлек. Даже когда слова на демократических скрижалях сморщились и поблекли, а публика поняла, что ее беспардонно развели, героиня наша еще долго сохраняла верность убеждениям.
Но тут сама жизнь напомнила, что в ней всегда есть место подвигу. Кроме того, хотелось ведь и кушать, а потому нырнул наш прожектор перестройки в самое пекло кривой юстиции 90-х. Что в том омуте творилось, в каких щелоках варили юриста и доцента — нам не ведомо. Доходили разве какие-то смутные слухи о банных посиделках с прокурорскими и процентах с курьерских, что собственноручно разносила демократическая адвокатесса, ныне метящая в саратовские борцы с коррупцией Навальные, по районным судам… А только вышла из пены мрачных дней такая персона, что даже оторопь берет. Уже не человек, но портативная инквизиция с функциями ЦРУ и опциями Торквемады. Особые таланты юриста и доцента оказались очень нужны в одном вузе, где пахло страхом, интригами и паранойей. В этой водице наш универсальный солдат развернулся так, что завалил даже матерого проректора с боевым ментовским прошлым, а уж научной баклешки, что пищала о правах и свободах, передавил вовсе без счету.
Особым удовольствием для нашей героини стало торпедировать проректора с громкой фамилией, потомка знаменитого демократа, чье имя, по странному совпадению, носил университет. Потомок имел прозвище Ронин (для тех, кто не силен в японской специфике, ронин — это самурай, потерявший хозяина и с тех пор поменявший их без счету) и когда-то принадлежал команде знаменитого бизнес-пирата Флинта. В проректоры попал по высшему повелению и за красивую фамилию, на нем-то наша фурия и отыгралась. Может, чувствуя родственную душу: у него была пиратская команда в прошлом, у нее светила в будущем, да и на ниве предательства он многократно пытался себя проявить, правда, в отличие от нашей героини, с куда более скромным успехом. Зато вылетел носитель хорошей фамилии из вуза громко, как пробка, да еще и с уголовным делом вместо выходного пособия.
 
Парковка «У Кирилла с Мефодием»

 
Есть упоение в бою, если за труды свои Торквемада на окладе и жалованье получает, как инквизитор премиум-класса. В прессе врали то ли про 270 тысяч рублей в месяц, то ли для ровного счета про все 300… И очень просто в бездне мрачной обнаружить свое счастье, если о внутреннем и внешнем супостате, ползучих заговорах и скользких провокациях твердишь каждый день не одного лишь контракта ради, но даже по велению сердца. А то и слезу пустишь, да не одну, а потоком, да в нужных кабинетах…
Опять же, враг не дремлет, и это хорошо. Вот только комариный зуд комментаторов и пересмешников доводил до исступления нашего агента национальной безопасности. Привык человек лупить по крупным целям, а тут оппонент попался хитрый и увертливый. Тактика «из пушки по воробьям» привела к конфузу и тяжелой женской обиде, выяснилось заодно, что главный берсерк в информационных войнах не искушен и действует, как слон в посудной лавке. Опытнейшая доцент-юрист ухитрилась натроллить в манере трамвайной хамки-пэтэушницы сотни постов с собственного ай-пи и получила от читателей-поклонников совет плотнее прикрывать дверь в тех местах, где справляешь нужду.
 
Ну да ничего, работодателю нравилось и так.
 
Кажется, такие индивиды готовы все отдать за златую цепь, за будку со статусом и возможность безнаказанно рычать и бесноваться. За удовольствие разоблачить и разорвать, за сладкий трепет власти, за кровавый пир над разбитым конкурентом, за изуверское счастье огласить еще один держимордовский приказ и увидеть, как мертвеют лица вокруг. За наслаждение парковать свою двухдверную «ауди», больше приличествующую гламурной сучке, у входа в главный корпус университетской администрации, прямо у памятника основателям славянской письменности и культуры.
 
Не единожды предавшая

 
Ан нет, беспорядки в тыловой части оборвали вдруг полет валькирии. То ли и впрямь к отпрыску юриста и доцента у борцов с наркотой появились вопросы (ау, изгнанный проректор), то ли мания преследования — штука заразная, но только в благородную музыку Вагнера врезались вдруг ноты шалмана и кичмана. Поскольку университетские коллеги не то парИли в слишком высоких сферах и на чьи-то земные неурядицы предпочитали не отвлекаться, не то прониклись спортивным интересом — а ну-ка, как ты сама, мастерица решения вопросов, тут выкрутишься? Оказалось, и разговоры о высоких и разнообразных связях чистый блеф, и влияние в сферах стремится к нулю.
Пришлось вспомнить о законе джунглей и приземлиться прямо в Мордоре пиратского бизнеса. Афина, препоясанная мечом, поимела в Мордоре некий консалтинг, Флинту-Саурону с двойным гражданством дала нашумевшее интервью, а потом и вовсе купила билет в одну сторону. А куда было деваться, если славный капитан Флинт вопрос решил самолично и уничтожил всякий наркотический след в юридической биографии. Ну, долго ли умеючи…
Иезуитство Бабы Яги юридического профиля ударило прежнего работодателя в самое сердце. Долго искал он синус и косинус, даже вывел формулу женского коварства с пятью переменными, но биссектрису по темным углам отловить не удалось. Упорхнула пташка в полном соответствии с арией Кармен. Тут пришел работодателю черед не только прозреть, но даже прочувствовать всем телом, что у слова «забронзоветь» есть дополнительный смысл, о котором умалчивали филологи из окормляемого им института. Это когда ты не просто стоишь памятником, но еще и работаешь бесплатным туалетом для божьих пташечек.
Едва исчез из научных чертогов инквизиторский лязгающий скарб, как начались ковровые бомбардировки всего самого святого и дорогого, что в вузе значилось по описи и входило в летописи. Враги подло били по реестру и глумились над перспективой, рылись в дебрях госзаказа и, пользуясь статусом СМИ, гнали запросы по инстанциям. Буря мглою небо кроет и по сей день, хотя с момента разлуки начальника и подчиненной прошло уж года два. А «добро» все не иссякнет, напротив, ароматы отхожего места только гуще становятся. Уже так сразу и не скажешь, где в разоблачительной кампании зерна, а где плевелы, где объективность, а где одержимость. Где норма и где патология?
Предатели тщеславны. Потому р-разоблачительные простыни, однообразно подписанные «Тимофей Бутенко», сопровождаются длинными, как пожарная кишка, форумами, где наша героиня солирует под собственным именем-фамилией (раз уж карьера форумного тролля была так показательно разрушена), разъясняет и рисуется. Цель очевидна — показать, кто тут соавтор, а то и подлинный автор тяжело читаемых «журналистских расследований». Кто вынес с прежнего места работы все сорок бочек с пахучей субстанцией. А заодно и подчеркнуть, что Елена теперь в римской корпорации — полноправный и уважаемый член. А то ведь даже на исторической родине клубу знаменитых капитанов придет вдруг в голову шальная мыслишка: «единожды предавший…»
 
***
 
В сети есть одна интересная работа, посвященная психологии предательства. Предателей вполне предсказуемо ставят на одну доску с проститутками: «и предатель, и проститутка сходны в том, что могут внешне процветать, но сознание своей продажности делает их глубоко несчастными людьми. Ведь тот, кто купил их, может в любой момент унизить и даже вышвырнуть как использованную вещь».
Не будем гадать, насколько приложимы эти выкладки к нашей ситуации. Ясно одно: в душе героиня наша прекрасно знает, что машет исподниками прежнего босса, а вовсе не знаменем правды, и какая бы вывеска ни висела на ее месте работы, название у нее одно: «Иуда корпорейшн», и трудоустройство это — пожизненное.

Иван Петров