Негламурненько

Негламурненько

Авторы: Илона Мармур и Рита Васильева

Рубрика: Шапочный разбор

«От груди перешли к пластической хирургии вообще. Среди нас оказалось четыре переделанных носа, шесть липосакций, две подтяжки глаз и пять изменений формы губ. Всего нас было человек двенадцать».

Оксана Робски «Casual. Повседневное»

«Потихоньку удаляешь воском волосы в носу, что, впрочем, делают и все остальные. Не проходит и месяца – и ты полагаешь, что если не позаботишься о волосах в носу, весь твой мир рухнет».

Плам Сайкс «Блондинки от Bergdorf»

Р.В. Гламур кончился. Или, иными словами, сменился модный вектор.

И.М. Мы об этом говорили…

Р.В. Да. Будем подводить итоги.

И.М. Например?

Р.В. Как обычно: что хорошего, что плохого и т.д. Все-таки это было явление. Ну или, если угодно, помешательство. Массовое и всеобъемлющее. Большой стиль, можно сказать. С каноном, нормой, правилами игры…

И.М. … в моде, поведении, образе жизни…

Р.В. Вот именно. Причем о «кончине» можно говорить уверенно. Нет, отдельные адепты, спутавшие хронотоп, еще встречаются. Но, как известно, хиппи уходят, оставляя толпе рваные джинсы. А продвинутые граждане, само собой, посещают пластических хирургов, но без шума, не считают это доблестью и честью, как в былые годы. Стало комильфо появляться на публике – оцени определение – «с обнаженным лицом», то бишь без косметики. В моде минимализм, естественность, различные экотренды.

И.М. Значит о плюсах и минусах. Думаю, безусловный плюс гламура – женщины, да и мужчины тоже, обратили на себя внимание, захотели нравиться и получили идеологическое разрешение тратить деньги на себя.

Р.В. Точно! Само время выдало индульгенцию, стало можно думать о бренном – визаж, массаж и все такое.

И.М. Конечно, как верно подметила Света из Иваново, «мы стали более лучше одеваться». Следить за собой, интересоваться модой – к этому нас приучили глянцевые журналы, fashion-каналы и пр. Мужчине внушили, что его женщина должна быть стильной, ухоженной…

Р.В. … да и ему самому неплохо выглядеть также.

И.М. Да. То есть этот пункт записываем в графу «положительно». Главное, как в любом деле, – не переусердствовать, то есть придерживаться золотой середины. Что, разумеется, бывает далеко не всегда. И мы это неоднократно обсуждали.

Теперь о претензиях. Вспоминается выпуск программы «Школа злословия» с Аленой Долецкой, в котором Авдотья Смирнова говорила, что именно глянцевая журналистика – не дизайнеры и не производители одежды и косметики – сформировала класс паразиток, вырастила неприспособленных к жизни кукол, которые с большой долей вероятности плохо кончат, для которых единственное достойное занятие – поиск и удержание ресурсного мужчины. Г-жа Долецкая закрылась, делала вид, что ничего такого нет, утверждала, что у них колумнисты, всеобщее просвещение и эстетический ликбез.

Р.В. Илон, ну согласись, что Vogue все же в меньшей степени повинен в потребительском развращении и оглуплении женского населения. Как и Harper’s Bazaar, Marie Claire или, скажем, Elle. Есть более профессиональные игроки – Cosmo, Glamour и их клоны. Главный редактор Vogue, как могла, стремилась к окультуриванию: как писала Рынска, «когда Алена только затевала Vogue, глаза ее горели, а с уст срывалось что-то типа «Сьюзен Зонтаг». Однако хозяева сказали, что, дескать, давай без зауми и изысков, нам это ни к чему.

И.М. Главное – наращивание тиражей, как у всех издательских домов, соответственно – привлечение рекламодателей и продажа журнальных площадей.

Р.В. И пропаганда консьюмеризма.

И.М. А главный рупор дури со всеми вытекающими – конечно, российская версия Cosmo. Идеологи издания, да, ответственны за испорченное поколение, как бы пафосно это ни звучало.

Р.В. Удастся ли барышне, которой лет тридцать, выросшей на религии Cosmo-Glamour, уйти от навязанной мотивации? Думаю, едва ли. Жизнь, может, и заставит, но в любом случае это серьезная ломка – отказаться от привычного и уже встроенного на клеточном уровне. Это как у интеллектуала отнять книжку. Или запретить работать трудоголику.

И.М. Ты хочешь сказать, что их ждет? Самое страшное, что данные особи настолько пустые, что для них главное – не то, что есть, а представление о них: как они выглядят, что о них подумают и т.д. И в этом один из кодов гламура: за мишурой человека не видно.

Р.В. Такая система сканирования – свой-чужой.

И.М. Абсолютно верно.

Р.В. Социологи, философы говорят, что последствия того или иного общественного явления становятся видны лет через 10-15. Когда у нас мода на гламур появилась? Середина десятилетия – это уже «развитой» гламур. Значит, условно говоря, с нулевых. Тогда все кинулись потреблять – взрослые могли выбрать себе игрушки, которых раньше у них не было: бутики, салоны красоты, курорты и еще много разной красивой жизни. В страну хлынули бренды-тренды, стали строить моллы, открывать шоу-румы и концепт сторы…

И.М. Ценностей глобальных как таковых нет – советские порушились, в 90-е вообще все смешалось. Пустоты начали заполняться – пусть сорняками, но то была идеология. Да, идеология потребления! Но другой же не было! К тому же, товары и услуги надо было продавать. Для этого существуют готовые технологии, проверенные и подтвердившие свою рентабельность. Ну и, естественно, затянуло. Читайте Пелевина «Empire V» и не только.

Р.В. Литература появилась – тоже для «своих», для тех, кто понимает: Робски, нелегкое бытие рублевских жен и пр. Фильмы снимать начали по этим книжкам…

Сейчас уже смешно, но в какой-то момент казалось, что так будет всегда: ботокс, MTV, фотошоп. «Музыка будет вечной, если заменить батарейки». И вдруг пузырь лопнул, шарик сдулся, MTV закрыли. Нет, конечно, в столицах предсмертные конвульсии случились раньше, а сюда, к нам, не так давно докатилось, но тем не менее. Творцы-певцы гламура – Собчак etc – пошли на митинги. Почему? Наигрались?

И.М. И это тоже. Надоело. К тому же, не забывай: 2008 год, кризис, зарплаты в Москве снизились, начались проблемы невозврата кредитов и т.д. Носители идеологии гламура ведь не только олигархи – ряды обмелели, у людей появились иные заботы, нежели прежде.

Р.В. Как говорится, закончилась эпоха потреблятства. Собственно, смена трендов – это нормально: короткие юбки, когда становятся супермини, сменяются на макси. Тенденция доходит до гротеска – и начинается откат в противоположную сторону. С гламуром произошло то же самое. Теперь в почете медленный шопинг, капсульный гардероб, дресс-кроссинг, стоки и сэконд хэнды. Причем всем перечисленным не гнушаются люди вполне себе обеспеченные. Более того, не то что не гнушаются, это хороший тон: вот это платье я нашла, когда разбирала бабушкин сундук, серьги – с блошиного рынка, а туфли – из сэконд хэнда. Мне возразят, что винтаж появился как раз таки в эпоху гламура. В общем, да. Но основное правило ушедшей модной десятилетки – больше, больше и больше. Как пел, если не ошибаюсь, Сергей Зверев, «больше гламура и макияжа, и маникюра». Гигантомания, огромный торговый центр – символ, выражение, сущность господствовавшей модели. Моллы, конечно, не снесут, да и производить-торговать не перестанут, но былого ажиотажа нет.

Впрочем, я несколько увлеклась и ушла в сторону. Итак, почему главные идеологи гламура от него отказались?

И.М. Собчак, например, говорит, что она всегда смеялась над всем происходящим и никогда не относилась к этому серьезно. «Блондинка в шоколаде», по ее словам, не что иное, как пародия и изящная сатира на гламурный образ жизни. Поэтому логично, что теперь она лидер протестного движения и скромно одета.

Р.В. Ты этому веришь?

И.М. Скажу так: есть немало людей, всегда готовых оседлать новый тренд, быть в первых рядах, стремящихся не упустить новое веяние, дабы потом не осмеяли. Они считывают, впитывают и т.д. Люди-флюгеры. Собчак, на самом деле, далеко не худший персонаж. Есть еще и Тина Канделаки, чья основная деятельность – множить пустоту.

А вообще, на мой взгляд, жирная точка – брак Авдотьи Смирновой и Анатолия Чубайса. Это оплеуха модным безликим тюнингованным дурам. Не удивлюсь, что многие из них задавались вопросом, как один из главных олигархов страны совершил подобное! Чем она его так? Как сумела? Чего в ней нашел? Как писала та же Божена Рынска, «заколосились пни и коряги – Чубайс сделал предложение Дуне Смирновой»…

Р.В. То есть ты считаешь, что сие событие – на самом деле, культурный феномен? Не личное дело двух людей, но явление общественной значимости?

И.М. Ну не так серьезно, разумеется. Это пощечина общественному вкусу. Лично для меня этот альянс кажется закономерным: не всем же мужчинам нравятся исключительно дуры на шпильках. Хотя именно благодаря гламуру дошло до того, что многие невыдающейся внешности женщины стали думать, что шансов устроить личное счастье у них ноль, потому как выбирают только кукол! «Мне 40 лет, у меня морщины и целлюлит, нет денег на красивую одежду – кому я нужна?».

Р.В. Именно так. Одна знакомая – между прочим, доцент вуза – говорила: «Если бы у меня родилась дочь, я бы все сделала, чтобы она не книжками голову забивала, а дала ей денег, сколько нужно, и отправила бы ее делать массаж с макияжем. Потому что иначе в наше время она останется одна, а я этого не хочу! В нашей молодости не было ни боулинга, ни ночных клубов, ничего. И это ужасно». Это же просто финиш. Стоит заметить, что дама, высказавшая процитированный мною абсурд, прекрасно выглядит, сама зарабатывает деньги и распоряжается ими по собственному усмотрению. И все бы хорошо. Но очень страшно говорить в компании, что золотой браслет, как и автомобиль, ты купила сама. Потому что в компании комильфо, чтобы браслет подарил муж, ну или, на худой конец, любовник. А так – ты рабочая лошадь, но никак не женщина, поскольку истинной женщине деньги дают просто так, за набор хромосом.

И.М. А почему нельзя сменить компанию?

Р.В. Потому что это статусные люди. Правда, довольно скучные – это она тоже признает. Но тем не менее. Здесь тот самый случай, о котором ты говорила в начале нашего разговора: важно казаться, а не быть. Ну и боязнь прослыть несовременной, не считывающей модные настроения.

И.М. По-моему, жить за чужой счет – самая ужасная жизненная стратегия.

Р.В. Ну почему же? Отнюдь. Это называется «вести светский образ жизни». Вот чем занят день праздной барышни? Каков тайм-менеджмент?

И.М. Встать в час дня, поехать завтракать в кофейню, посетить салон красоты, встретиться с подружками, можно походить по магазинам – таким образом мы приближаемся к вечеру и уже вскоре пора ехать в ночной клуб. В клубе как получится, приехать домой в середине ночи или под утро и лечь спать.

Р.В. Ну и что тебе в этом не нравится? Все же прекрасно!

И.М. Ну да: отдыхать – не работать. Правда, описанный сценарий – скорее, столичный вариант. В провинции некоторые пункты выпадают – например, не каждый день работают ночные клубы. Тогда, наверное, можно пойти в гости и т.д. И вот в провинции гламур и его носители пока еще встречаются – такие реликтовые особи.

Р.В. Провинциальный гламур – вообще сам по себе оксюморон ужасающий. И в эпоху расцвета хорошего было мало, а теперь так просто слезы. А, между прочим, Илона, когда-то понятие «гламур» не было ругательным: для этого достаточно вспомнить голливудских актрис 30-50-х. Марлен Дитрих, Грета Гарбо – не самые плохие примеры, не так ли? Но слово до такой степени замылили, что ассоциации возникают лишь в виде Сергея Зверева и Маши Малиновской. Наверное, этот стиль когда-нибудь вернется – мода циклична. Правда, для этого нужна эпоха финансового благоденствия. И, пожалуй, римейк будет не таким гротескным. Как сказал Борис Хлебников в интервью о своем новом фильме «Пока ночь не разлучит», «первое поколение богатых везде было довольно уродливым».

Причем на первых порах все было очень даже невинно: салончики начали появляться – и маникюр, о чудо, теперь можно делать не только в Доме быта через дорогу, где тебе из десяти пальцев в обязательном порядке порежут три; иностранные модные дома робко так открывали первые бутики в Москве, а в наши края завезли «штальман» и «пазолини», и названия эти звучали почти магически…

Само собой, прижилось, потому как до того слаще морковки ничего не ели. Ну а потом полилось со всех экранов, журнальных полос и из эфиров. И ладно бы комически подавалось, что ажурные трусики – цель, к которой надо стремиться. Так ведь нет! Серьезно! Вот за слово «трусики» глянцу гореть бы в аду. К слову, сейчас в глянце уже нет «трусиков», а есть «трусы». И это тоже показательно, как и некоторая смена тематики в женских журналах, о чем мы с тобой говорили. Так что главный рупор гламура тоже сменил курс.

Кстати, а что сейчас происходит в телевизоре? Ценности все те же?

И.М. Зря ты, Рита, о телевизоре так плохо думаешь! Там тоже понимают что к чему. Есть очень даже народные передачи про бедных, где показывают жизнь как она есть. Лариса Гузеева в программе «Давай поженимся» постоянно говорит героиням, что, мол, туповаты вы, девушки, если кроме мужчины вас ничего в этой жизни не интересует! Или, например, что таких, как вы, барышни, миллион – надо выделяться, отличаться чем-нибудь. Блеска стало меньше. Скорее, блеск и нищета. Скажем, история об Эвелине Блёданс, у которой ребенок с болезнью Дауна: то есть вроде бы богатые и успешные, но живут совсем не в сказке и никто ни от чего не застрахован. Вот так. Телезрителям дают понять: очень даже ничего, что вы библиотекарь и у вас зарплата семь тысяч, потому как другой вообще на свалке живет, а он – на минуточку – отец известной актрисы. Так что радуйтесь тому, что есть, и не завидуйте сильным мира сего. Теперь такой способ народ отвлекать и развлекать. Установка на чернуху и убеждение людей, что они еще не совсем плохо живут. Некая сознательная полярность.

На Первом канале, который, как известно, принимается везде, идет программа «Дешево и сердито». Вот тебе гламур. Там, к примеру, рассказывают, что нужно сделать, чтобы сапоги прослужили несколько сезонов.

Р.В. Подобная рубрика была в журналах «Работница» и «Крестьянка». В ней давались советы, как из говна сделать другое говно, только новое.

И.М. Вот именно. Не выбрасывайте старую ночную сорочку – сшейте из нее наволочку!

Р.В. И рваные чулки тоже не выбрасывайте – в них можно хранить лук!

И.М. Приклейте рубероид на подошву – и гололед вам будет не страшен! Берегите, ничего не выбрасывайте, все пригодится…

Р.В. Так это, Илона, сейчас везде – не только на Первом канале. Это называется «экотренд»: всех волнует проблема загрязнения планеты, неумеренного потребления, переработки мусора. Модные блогеры обсуждают, этично или нет покупать вещи в масс-маркете, потому как именно масс-маркет из всего fashion-производства наиболее сильно захламляет землю. Вполне серьезно говорится, что в гардеробе достаточно одного платья, которое можно носить каждый день, дополняя его различными аксессуарами. Именно это демонстрирует фэшн-блогер Шина Матайкен. Правда, потом оказалось, что платьев все же несколько, потому как стирку пока не отменили, но тем не менее.

Или набирающее силу новое направление «кастомайзинг» – условно говоря, переделка: надоела юбка или вышла из моды – опять же, не выбрасывайте ее и не отдавайте тетке в деревню, а пришейте на нее аппликацию или перекрасьте. Hand made, можно сказать, на топе: до сознания доводится мысль, что не надо покупать бусы за 500 рублей – их можно сделать самой. И тогда вы будете от всех отличаться, что, в общем, верно, потому как наиболее характерная черта гламура – унификация, норма, которой необходимо следовать. Теперь все больше и чаще стали говорить об индивидуальности, неповторимости: вы такая одна, вы должны любить себя такой, какая вы есть, не стесняйтесь ваших полных бедер – это ваше достоинство, а не недостаток, цените это, подчеркивайте! Зачем уподобляться кому бы то ни было?

И.М. А глянец, к счастью, начал писать, что не стоит бояться смены гендерного стереотипа: у вас лучше получается зарабатывать деньги, а у вашего мужчины – заниматься домашним хозяйством – так это же просто прекрасно! Согласись, представить себе такое еще пару лет назад было довольно сложно.

Р.В. Говорят, даже Cosmo исправляется.

И.М. Плюс материалы о политике, интервью с писателями, публицистами… И в целом понятно, почему так происходит – надоело ходить по кругу, нужны новые герои, новые люди. Все это, разумеется, радует: формируются иные ориентиры, складывается представление об альтернативе, которой, как мы уже сказали, нет в гламуре…

Р.В. По сути, это фашистская идеология, не признающая слабых, больных, нестандартных, инвалидов и т.д. Это такие ожившие боги Лени Рифеншталь. Не попадаешь в формат – ты чужой, тебя нет.

И.М. Самооценка снижается, на первом плане – пыль, внешнее, внутреннее, собственно, никого не интересует. Но теперь всё меняется. Собственно, читать, плести бусы, ходить на митинги куда интереснее, чем следовать навязанным рецептам, – и многие это поняли или начинают понимать. Ты говоришь, что последствия любого явления сказываются через десять лет…

Р.В. … это философы с социологами говорят.

И.М. Ну неважно. Может быть, через десять лет все будет несколько иначе, чем в настоящий момент. Но, конечно, хотелось бы «иначе» со знаком «плюс».