Старорусский панк-рок
Дореволюционное российское законодательство невольно вызывает естественный интерес, особенно в связи со странно звучащей в наше время обвинительной мотивировкой участниц панк-группы Pussy Riot со стороны руководства РПЦ — ссылкой на нарушения ими постановлений трулльского собора. Ведь этот мало кому сейчас известный собор был созван императором Константином Пагонатом в Константинополе ещё в VII веке нашей эры! Он был шестым в череде Вселенских соборов и стал известен в истории как трулльский, так как его заседания происходили в особой зале императорского дворца, которая была со сводами, по-гречески — труллами.
Симфония церкви и государства
А что же церковное право тысячелетней России? Как по нему рассматривались и наказывались нарушения церковного благочиния? Эти вопросы интересны и по-своему поучительны.
Как в историко-государственном отношении синхронно формировались древнерусское государство и РПЦ, так и в законодательном своём развитии эти институты власти светской и духовной развивались нераздельно. С Х до середины XV в. РПЦ, став частью восточного православия под началом Константинопольского патриархата, наследовала византийские сборники церковного права.
Но их было недостаточно для утверждавшихся церковно-государственных отношений в Древней Руси. Важнейшее значение здесь принадлежало законам, изданным первыми киевскими князьями. Начальным и важнейшим памятником рождавшегося в Х веке российского законодательства был древнейший «Устав св. Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных», который определял место создававшейся церковной организации в Киевской Руси.
В статье 9 Устава перечисляются пока немногочисленные дела (преступления) нравственного характера: «смильное» (сожительство, не освящённое церковью), «умыкание» (похищение девушки), «пошибание» (изнасилование), «урекание» (матерная брань), «еретичество», «иже отца с матерью бьют», «церковная татьба, крест посекут или на стенах режуть», «или ино, что не подобно церкви подееть».
Такие дела с возникновением на Руси церковной иерархии находились вне компетенции княжеского суда и подлежали ведению суда церковного. Но строгие византийские наказания (членовредительные: отсечение руки, отрезание носа, оскопление и т.п.; смертная казнь) вряд ли применялись в русской юридической практике X-ХIII вв. Скорее, такие законы включались в русские Кормчие книги с ознакомительной и предупредительной целью, так как византийская система наказаний не соответствовала русской, которой, по «Русской Правде», были не свойственны ни членовредительные наказания, ни смертная казнь.
Церковными же наказаниями были денежные штрафы с провинившихся и епитимьи (добровольные исполнения исповедавшимся, по назначению духовника, тех или иных дел благочестия — продолжительная молитва, милостыня, усиленный пост, паломничество и т. п.). Епитимья не имела значения наказания, меры карательной, лишения прав члена церкви; она являлась лишь «врачеванием духовным».
В «Уставе князя Ярослава Мудрого о церковных судах» перечень церковных судов представлен уже в развёрнутом виде и конкретизирован указанием последствий нарушения норм церковного права — наказаний денежным штрафом. Большинство статей Устава Ярослава посвящено регулированию взаимоотношений полов вообще и брачно-семейных отношений в частности. Некоторые из них весьма красноречивы и не утратили своей актуальности, в том числе:
«2. Аще кто умчить девку или насилить, аще боярская дочи будеть, за сором еи 5 гривен злата, а митрополиту 5 гривен золота; аще будеть менших бояр, гривна золота еи, а митрополиту гривна золота…»;
3. Аще кто пошибаеть боярскую дочерь или боярскую жену, за сором еи 5 гривен золота, а мирополиту 5 гривен золота; а меньших бояр — гривна золота, а митрополиту — гривна золота…»;
8. Аже муж от жены блядеть, митрополиту нет кун, князь казнити».
Среди полусотни статей Устава князя Ярослава Мудрого, пожалуй, только одна может вызвать современный ассоциативный интерес. Она рассматривает группу проступков жены, осуждаемых церковью, — отправление языческих обрядов в период устойчивого двоеверия православия и язычества. Этими обрядами были: волхование, т.е. умение оказывать влияние на людей, животных и природу с помощью особых магических действий; а также изготовление амулетов, якобы предохранявших от болезней и несчастий; или применение зелья (травы) для чародейства, которое в средневековье не отличали от лечения.
По этой статье наказание такой жены было обязанностью мужа, и в то же время штраф в пользу митрополита отсутствует. Вероятно, разбирательство этого внутреннего семейного дела не обязательно должно было становиться достоянием общественности и государственной власти, тем более, что не было указаний на совершение каких-либо антицерковных действий в храме.
Церковное право всегда было отражением очень неоднозначных на протяжении всей тысячелетней русской истории отношений церкви и государства. Известный церковный деятель, богослов и проповедник Александр Шмеман считает, что киевский, или домонгольский, период был временем, когда «в отношениях церкви и государства мы видим почти небывалую в истории православия гармонию, когда византийская симфония почти очевидно действует под знаком влияния церкви, а не государства».
«Мечем главу его отсекут»
В XV в. наступает перелом в развитии русской государственности, всё более отчётливо держащей курс на санкционированное РПЦ самодержавное царствование — наследие Византии (теории «Москвы — Третьего Рима» и «божественного происхождения царской власти»). Наступает перелом и в положении самой РПЦ. С
Но ещё ранее, в 30-40-х гг. XVI в., во времена боярской смуты и правления княжеских кланов, многие порядки и обычаи внутри церкви и в народной жизни «поисшатались», законы были «порушены или по небрежению ослаблены». Поэтому по инициативе главы РПЦ митрополита Макария в Москве в
Как памятник канонического права, Стоглав регулировал жизнь не только церковных людей, но и мирян множеством статей, относящихся к брачно-семейным отношениям. В нём представлены яркие картины из жизни русского народа, его обычаи, уходящие корнями в языческую эпоху, отражена борьба теперь уже не только церкви, но государства, Московского царства с волхвами, чародеями, лжепророками и прочими нарушителями церковного благочиния.
На 69 царских вопросов собору, предложенных молодым Иваном IV, были даны отредактированные Макарием ответы, ставшие постановлениями непререкаемой авторитетности, действовавшими вплоть до «большого» Московского собора
В нашем случае интерес представляет соборный ответ о святительском суде. Соборное определение Стоглава (правило 74, глава 57) говорит о нарушении порядка церковного богослужения и ответственности, которая различна, в зависимости от злой воли преступника:
«Аще ли кто божественным тайнам или иным святым службам совершаемым, во святую церковь вшед, или епископу, или причётчикам, или иным слугам церковным досаду нанесёт, повелеваем убо сего муками казнити и в заточение послати. Аще же и божественныя тайны и службу божественную смятёт или совершити возбранит, мечем главу его отсекут. И такова ему отмщати повелеваем не токмо градским, но и воинским властелем».
Как видим, в XVI веке, в эпоху «самодержавства» первого русского царя Ивана Грозного, наказания за бесчинства в православном храме не только резко усиливаются, но и исходят уже не столько от церковных, сколько от государственных властей. Если кто во время совершения божественных таинств или других церковных служб, войдя в церковь, нанесёт досаду — обиду епископу или причётчику, или иным церковным слугам — того бесчинника «муками казнить и в заточение послати», что подразумевало телесное наказание. В то же время, если кто нарушит («смятёт») или не позволит («возбранит») церковную службу, то виновный в этом подлежал смертной казни — «мечем главу его отсекут»!
Однако помехи проведению богослужения совершались не только мирянами, но и духовными лицами. Так, в послании новгородского архиепископа Геннадия митрополиту Зосиме от октября
Защита от богохульников и церковных мятежников
В патриарший период истории РПЦ (1589—1700) источниками русского церковного права продолжали оставаться уже не только определения церковных соборов, но в большей степени первый общероссийский государственный правовой кодекс — Соборное Уложение
Появление этого первого в российской истории систематического законодательства подготовило усиливавшееся стремление правительства новой царской фамилии Романовых подвергнуть правовой регламентации как можно больше сторон общественной и государственной жизни. Царствование Алексея Михайловича (1645—1676) стало апогеем воцерковлённой государственности Московского царства. Ускорило же появление Соборного Уложения
Одновременно с московским, восстания прокатились по ряду российских городов (Чердынь, Соль Камская, Соль Вычегодская, Руза, Устюг Великий, Козлов, Воронеж, Курск). Летом 1648 г. глава РПЦ патриарх Иосиф призывал всех молиться о «вселенском устроении», о «победе и одолении на враги», т.е. о приведении народа в повиновение властям. Повсюду объявили молебны и двухнедельный пост. Но правительству было совершенно ясно, что молебнами и постом нельзя успокоить «православное христьянство». Поэтому из центрального руководства временно убрали наиболее ненавистных народу бояр и спешно созвали Земский собор, который вынес решение о созыве нового Земского собора для составления свода законов — Уложения.
Соборное Уложение, вступившее в силу 29 января
1-я статья гл. 1 вводит понятие «богохульство», т.е. поношение, оскорбление словами и действием, а также неверие, отрицание Бога, Иисуса Христа, Богородицы, Честного креста и святых, что являлось посягательством на основы христианского вероучения. Богохульство наказывалось смертной казнью через сожжение независимо от того, являлся ли богохульник православным или иноверцем. О смертной казни через сожжение Уложение упоминает впервые, хотя она была известна на Руси ещё с XI в. Вместе с тем, Россия была почти единственной страной, не допускавшей свойственного средневековью массового сожжения тысяч людей. Это обуславливалось принципами российского судебного разбирательства, требовавшими обязательного наличия доказательств при обвинении в религиозных преступлениях.
Дела о богохульниках и церковных мятежниках не подлежали церковному суду и производились преимущественно в Сыскном и Судном приказах. Фраза «сыскивати всякими сысками накрепко» означала обязательность пытки, а сожжение следовало лишь в случае полного подтверждения вины обвиняемого — «да будет сыщется про то допряма». Статьи 2 и 3 предусматривали ответственность за учинение церковного мятежа. Перерыв церковной службы наказывался высшей мерой, которая, по сравнению со Стоглавом, была ужесточена квалифицированными видами её. Отсечение головы было заменено казнью «безо всякия пощады» (сожжением, колесованием, четвертованием и др.). За оскорбление словом служителей церкви следовала торговая казнь (публичное наказание виновного кнутом или плетьми).
Соборное Уложение, таким образом, закрепило основные черты политического строя и права России, оказавшиеся достаточно стабильными на протяжении двухсот лет.
Составная часть государства
С реформационной эпохи Петра Великого коренным образом меняются отношения церкви и государства, которое приобретает светский характер, а сама РПЦ, на два с лишним столетия утратив традиционного главу — патриарха, становится составной частью бюрократического государственного аппарата. Секуляризация РПЦ (насильственное отторжение у церкви собственности и прав светским государством), проведённая Петром с революционной беспощадностью, стала началом синодального периода церковной истории нового времени.
Ярким и деятельным сподвижником Петра в проведении церковной реформы на западный протестантский образец был Феофан Прокопович — проповедник, церковный и политический деятель, писатель и историк. Именно он по заданию царя составил «Духовный регламент» и трактат «Правда воли монаршей», в которых теоретически обосновывал абсолютистское государство и неограниченную самодержавную власть Петра Великого, с
«Духовный регламент» стал главным актом петровского законодательства о РПЦ, идеологическим манифестом и программой её реформирования; он фактически утверждал церковь составной частью государственного аппарата, а её коллегиального квазиглаву — Святейший Синод — государственным учреждением под началом императора и контролем обер-прокурора из офицеров. Епархиальная жизнь подлежала строгой государственной регламентации. Кандидатов в архиереи избирал Синод, а назначал император. Архиереи давали особую присягу следить за епархиальным духовенством, не строить лишних церквей, поменьше пускать в ход проклятья (анафематствование), а главное — не вмешиваться в мирские дела. За деятельностью архиереев с
Ведению епископа должны были подлежать все дела епархии, в особенности надзор за поведением духовенства и монахов, за нравственным состоянием мирян. Священники же должны были сообщать епископу о тех прихожанах, которые не исповедовались и не причащались, и «кто ругает чин священный», не соблюдает постов и уклоняется в раскол. Священник наделялся прямыми полицейскими функциями — должен был доносить «где надлежит» («куда следует») об открытых на исповеди совершённых или замышляемых преступлениях, особенно политического характера!
А все статьи Соборного Уложения 1649 г., в том числе и относившиеся к церкви, действовали и в Петровскую эпоху, и исполнителем их был Преображенский приказ — страшная предтеча всех столь известных последующих органов отечественной политической полиции.
Эпоха просвещённого абсолютизма Екатерины II рождает череду знаменательных государственных актов, имевших цель усиления государственной власти на местах, в числе которых важное место занимает «Устав благочиния или полицейский» от 8 апреля
«Устав» состоит из 14 глав, объединяющих 274 статьи, многие из которых разбиты на пункты и части. В разделах «М. Запрещения» и «Н. Взыскания» из 9 статей, относящихся к церковным делам, нам интересны подтверждающие запрещённые деяния с указанием соответствующих санкций. Детализированы запрещённые деяния и составы преступлений против православной веры, в том числе уже известные нам по свирепым статьям Соборного Уложения
«237. Буде кто учнёт возлагать хулу на господа бога и спаса нашего Иисуса Христа или на рождшую его пречистую владычицу нашу Богородицу и присно деву Марию, или на честный крест или на святых его угодников, того отослать в суд и да накажется, как законом предписано.
238. Буде кто пришед в церковь божию во время службы божией учинит службе божией каким бы то ни было обычаем или способом препятствие или помешательство, или прервёт оную, или совершити не даст, да отдастся под стражу и отошлётся в суд и да накажется по мере вины или преступления им учинённого, как в законе написано.
239. Буде кто пришед в церковь божию учнёт суетный разговор о светских или иных делах, или ходить будет взад и вперёд по церкве, или говорить будет громко, или кричать, или хохотать учнёт, или иной учинит шум, или от службы божией отвратит внимание православных словом, деянием, или движением, того выслать из церкви и за то взыскать с него пеню дневное пропитание нищего, да сажать под стражу, дондеже заплатит.
240. Буде кто учнёт входить в церковь божию с усилием или учинит вошед в оную уголовное преступление, да отдасться под стражу и да отошлётся в суд и да накажется по мере преступления им учинённого, как в законе написано.
Таким образом, лиц, совершивших преступление против веры, после ареста и предварительного расследования полиция направляла в суд, который должен был решить вопрос о мере наказания в соответствии с нормами действовавших в то время уголовных законов.
Хотя Соборное Уложение 1649г. продолжало оставаться действующим законодательным кодексом и формулировки статей Полицейского устава во многом аналогичны его статьям, в «Уставе благочиния» нет прямых указаний на обязательность применения жесточайших средневековых казней. Даже сумма штрафа, равная лишь дневному пропитанию нищего, красноречиво говорит об общем характере смягчения наказаний за преступления против веры.
«Кто дерзнёт публично в церкви…»
Железное царствование императора Николая I отмечено кодификацией российского законодательства — государственной мерой, которая так и не была приведена в исполнение его многочисленными предшественниками в XVIII и начале XIX вв. Ещё в самом начале своего царствования Николай I образовал II отделение «собственной его императорского величества канцелярии» и поручил этому органу подготовить проект нового Уложения. Главным руководителем намеченной работы был М.М. Сперанский, наиболее образованный и опытный из государственных сановников. Под его руководством II отделение разыскало и обобщило все законы, изданные после Соборного Уложения
Cистематизация российского законодательства в области уголовного права была проведена в Министерстве юстиции и во II отделении собственной его императорского величества канцелярии и завершилась к
Уложение представляло собой обширный кодекс (2 224 статьи), имевший 12 разделов, разбитых на главы, отделения, отделы. Особенная часть Уложения определяла систему преступлений. На первом месте традиционно (начиная с Соборного Уложения
«182. Кто дерзнёт публично в церкви с умыслом возложить хулу на славимого в единосущной троице бога, или на пречистую владычицу нашу богородицу и присно — деву Марию, или на честный крест господа бога и спаса нашего Иисуса Христа, или на бесплотные силы небесные, или на святых угодников божиих и их изображения, тот подвергается:
лишению всех прав состояния и ссылке в каторжную работу в рудниках на время от двенадцати до пятнадцати лет, а если он по закону не изъят от наказаний телесных и наказанию плетьми через палачей в мере, определённой статьёю 21 сего Уложения для третьей степени наказаний сего рода, с наложением клейм».
Статьи из главы 3 «Об оскорблении святыни и нарушении церковного благочиния» весьма красноречиво показывают всю жестокость и неотвратимость карательного аппарата самодержавной России эпохи Николая I, вряд ли адекватных самому составу преступления:
«223. Если кто либо, забыв страх божий и должное благоговение к таинствам и обрядам веры, придёт или же насильно ворвётся в церковь и будет ругаться над священными или освящёнными через употребление в богослужении предметами, тот за сие преступление подвергается:
лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы в рудниках на время от двенадцати до пятнадцати лет, а буде он по закону не изъят от наказаний телесных, и наказанию плетьми через палачей в мере, определённой статьёю 21 сего Уложения для третьей степени наказаний сего рода с наложением клейм.
Если безбожие его дойдёт до такой степени, что он будет ругаться и самим действием над св. таинствами или другими священными предметами, то за сие он приговаривается:
к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжную работу в рудниках без срока, а буде он по закону не изъят от наказаний телесных, то и к наказанию плетьми через палачей в мере, определённой статьёю 21 для первой степени наказаний сего рода, с наложением клейм».
Следующая статья также примечательна тем, что дифференцирует аналогичное преступление, совершённое по умыслу или без него, в состоянии опьянения, что относительно смягчало наказание осуждённого:
«224. Кто с обдуманным намерением или умыслом прервёт совершаемое в церкви или вне оной богослужение, побоями или другими насильственными против священнослужителей действиями, тот за сие приговаривается:
к лишению всех прав состояния и к ссылке в отдалённейшие места Сибири на поселение, а буде он по закону не изъят от наказаний телесных, и к наказанию плетьми через палачей в мере, определённой статьёю 22 сего Уложения для первой степени наказаний сего рода.
Если сие преступление учинено им в пьянстве, и он не с намерением привёл себя в сие состояние, и вообще если доказано, что он действовал не по обдуманному заранее умыслу, то мера наказания его смягчается одною степенью, то есть он:
по лишении всех прав состояния ссылается на поселение в места Сибири не столь отдалённые, а, буде он по закону не изъят от наказаний телесных, то и наказание плетьми уменьшается до меры, определённой статьёю 22 для второй степени наказаний сего рода.
Во всяком случае он сверх сего, если исповедует христианскую веру, предаётся церковному покаянию по распоряжению своего духовного начальства».
Вариантность наказания за нарушение благочиния во время священнослужения в церквах по всей видимости исходила также из случайного характера преступлений против веры, что нашло своё отражение в двух статьях отделения второго главы 1:
«231. Кто в церкви или в другом каком либо месте, посвящённом богослужению, будет во время совершения оного нарушать должное благоговение, или же, к соблазну других, являться туда пьяный и в виде развращённом, или же неприлично громким криком, хохотом, или иным шумом и вообще неблаговидными поступками причинять соблазн, отвращая внимание молящихся от службы божией, тот, смотря по мере вины и сопровождавшим оную обстоятельствам, подвергается:
денежному взысканию от пятидесяти копеек до одного рубля, или аресту на время от трёх до семи дней.
В случае однако же, когда от неприличных его поступков произойдёт замешательство или остановка в совершаемом богослужении, то он приговаривается:
к аресту на время от трёх недель до трёх месяцев.
233. Кто во время божественной службы займёт место, предназначенное для священнодействия или вошедши в алтарь, не выйдет из оного немедля после сделанного ему о том напоминания от священнослужителя, тот за сие приговаривается:
в первый раз к денежному взысканию от пятидесяти копеек до одного рубля; а во второй — к аресту на время от трёх до семи дней».
В этих статьях удивляет совершенная несовместимость мягких «копеечных» наказаний с жесточайшими наказаниями по тождественным преступлениям статей отделения 1-го главы 1; видимо, и предназначались они для разных социальных слоёв населения.
Безграничная жестокость наказаний по преступлениям против веры и церкви является правовым отражением апогея самодержавия Николая I, «духа времени» и людей, при всеобщем безмолвии служивших режиму и, собственно, составлявших его бюрократическую основу.
Школа порядочности под ударом обер-полицейских
20 ноября
Была значительно упрощена система судебных учреждений. Первой судебной инстанцией являлись губернские окружные суды, чьи решения с участием присяжных заседателей считались окончательными. Судебная палата объединяла несколько окружных судов. Кассационной инстанцией являлся Сенат.
Создана была особая корпорация присяжных поверенных (адвокатов), помощью которых можно было пользоваться за плату. Для разбора мелких тяжб (на сумму до 500 рублей) были учреждены мировые суды, избиравшиеся на собраниях земских и городских гласных; их решения могли быть обжалованы в уездный съезд мировых судей. Первые в России мировые суды были открыты в Петербурге и Москве 17 мая 1866 г.
Уже в первые месяцы деятельности мировых учреждений они произвели настоящий «переворот в бытовых отношениях и умах». По замечанию известного юриста и общественного деятеля А.Ф. Кони, мировой суд, при отдельных своих недостатках, был не только местом отправления доступного народу правосудия, но и «школою порядочности и уважения к человеческому достоинству».
Однако деятельность мировых судов с недоброжелательством воспринималась администрацией (особенно полицией), во главе с генерал-губернаторами и обер-полицмейстерами, привыкшей к беспредельной власти и произволу. Со стороны административно-полицейских органов и должностных лиц началось давление на мировой суд, развернулась настоящая борьба против судебных уставов. В конечном итоге гонения на мировой суд привели к его упразднению. В
Акцент на деятельность мирового суда сделан нами не случайно, так как наряду с множеством статей о судопроизводстве по уголовным преступлениям против веры и по другим, соединённым с нарушениями церковных правил, судопроизводство по которым производилось с участием духовного ведомства, компетенции именно мировых судей были определены дела о маловажных, незначительных преступлениях и проступках. В «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», вошли дела против благочиния, порядка и спокойствия, поименованные как «О нарушении благочиния во время священнослужения». Короткий текст двух статей гласит:
«35. За нарушение благоговения в церкви, часовне или ином молитвенном доме непристойным криком и шумом или неблаговидными поступками, однако без оскорбления святыни, виновные подвергаются:
аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.
36. За нарушение вне молитвенных зданий благочиния во время священнослужения общенародными забавами и увеселениями или какими-либо бесчинствами, препятствующими божественной службе, виновные, когда ими не совершено при том оскорбления святыни, подвергаются:
аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей».
По указаниям Сената, 35-я статья применялась, когда нарушение сопровождалось прерыванием или остановкой богослужения, в случаях появления в церкви во время богослужения в пьяном виде, а также при нарушении благоговения и не во время литургии. Статья не применялась при нарушении благоговения причётчиками в церкви во время богослужения, так как дела подобного рода подлежали рассмотрению духовного начальства.
Под 36-ю статью подпадало производство торговли до окончания литургии в торжественные дни, за исключением продажи съестного, причём достаточно было открытия лавок и не требовалось для возникновения ответственности производить в них торговлю.
Устав уголовного судопроизводства
В целом же преступления против веры составляли сравнительно незначительную часть от общего числа уголовных дел: в начале 90-х гг. XIX в. их было менее 1% и около 2% от общего числа осуждённых. В 1894-1903 гг. за религиозные преступления было осуждено 4 671 человек, а в 1904-1913 — около 8 000 человек.
Евгений Ардабацкий
Послесловие редакции
Как видим, уголовное преследование Pussy Riot вписывается в монархическое прошлое России, в отдельные периоды которого наказания за «оскорбления чувств верующих» были мягче судебной практики наших лет. Впрочем, как и в дореволюционные годы, очевидно, что РПЦ и государство, на которые покусились панк-феминистки Надежда Толоконникова, Мария Алехина и Екатерина Самуцевич, вновь демонстрируют старую добрую «симфонию», наступающую в пока ещё светском Государстве Российском.
Перейти к обсуждению на форуме >>