Автор:
Антон Морван Рубрика: Кино культ
Производство: Дания, 2012
Жанр: драма
Режиссёр: Томас Винтерберг
В ролях: Мадс Миккельсен, Томас Бо Ларсен, Анника Веддеркопп, Александра Рапапорт и др.
В своё время датский режиссёр Томас Винтерберг вместе со своим учителем Ларсом фон Триером выпустили известный манифест «Догма-95», критикующий вкусовщину и ставящий на первое место персонажей и сюжетную линию, а не всевозможные стилистические примочки за счёт использования дорогой техники, декораций и спецэффектов. По сути, это было очередной (после «новой волны») попыткой возвращения кино к канонам «эпической» брехтианской линии, к изображению реальности, лишённой фальши «буржуазного» романтизма. «Сегодняшнее буйство технологического натиска приведёт к экстремальной демократизации кино. Впервые кино может делать любой. Но чем более доступным становится средство массовой коммуникации, тем более важную роль играет его авангард. Не случайно термин «авангард» имеет военную коннотацию. Дисциплина — вот наш ответ; надо одеть наши фильмы в униформу, потому что индивидуальный фильм — фильм упадочный по определению!» — писали Триер и Винтерберг в программном документе. У «Догмы-95» были и свои «десять заповедей»: съёмки должны происходить на натуре, нельзя использовать реквизит и декорации (если для фильма необходим специальный реквизит, съёмки должны происходить там, где этот реквизит изначально находится); музыкальное сопровождение не должно идти отдельно от изображения или наоборот; камера должна быть ручной, любое движение или неподвижность диктуются только возможностями человеческой руки (съёмка должна происходить там, где разворачивается фильм); фильм должен быть цветным, специальное освещение не разрешается (если для съёмок слишком мало света, одна лампа может быть прикреплена к камере, в противном же случае сцена должна быть вырезана); оптические эффекты и фильтры запрещены; фильм не должен содержать мнимого действия (убийства, стрельба и тому подобное не могут быть частью фильма); сюжеты, где действие происходит в другую эпоху или в другой стране, запрещены; жанровое кино запрещено; формат фильма должен быть 35 мм; имя режиссёра не должно фигурировать в титрах.
Первыми яркими образцами кино, «одетого в униформу» «Догмы-95», стали «Идиоты» Триера и «Торжество» Винтерберга. Затем концепцию поддержали другие режиссеры, а отцы-основатели, так или иначе, впоследствии стали нарушать «заповеди», что, в общем-то, не помешало им быть на острие мирового социального кино и не на уровне поверхностных веяний и конъюнктуры, но глубоко и концептуально развивать критическую линию в искусстве.
Новый фильм Томаса Винтерберга «Охота» — про 40-летнего Лукаса, в недавнем прошлом школьного учителя, жителя датской глубинки, где все друг друга знают. После закрытия школы, где он работал, Лукас успел развестись с женой и устроиться воспитателем в детский сад. Всё бы ничего, да однажды его подопечная и дочка лучшего друга Клара неуверенно и безосновательно обвинила Лукаса в домогательствах. После этого главный герой становится изгоем почти для всех — коллег, бывшей жены и друзей, с которыми он ещё недавно пел песни, пил пиво и охотился на оленя. Теперь Лукас сам объект охоты даже после того, как полиция сняла с него все обвинения, – и русская беспощадная движуха «Окупай педофиляй» становится повседневностью бывшего учителя.
«Порой преследования основаны лишь на словах. А в случаях с детскими фантазиями никогда нельзя сказать наверняка, что правда, а что нет. Есть много примеров, когда психологи, педагоги разговаривают с ребенком, задают одни и те же вопросы, и ребенок инстинктивно, чтобы порадовать взрослых, в конце концов, соглашается: да, все так и было. Разумеется, существуют реальные жертвы домогательств, настоящие преступления, которые я ни в коем случае не оправдываю. И дети — первые, кого мы в подобных случаях обязаны защищать. Мне хотелось продемонстрировать не то, как неразумные дети разрушают жизнь хорошего человека, а то, что страхов и недоверия в обществе за последние годы заметно прибавилось», — сказал Томас Винтерберг в одном из интервью.
Казалось бы, общество цивилизованных викингов — не чета повёрнутым на казённом патриотизме и кургиняновщине российским борцунам и борцунихам с ювенальной юстицией, за торжество «закона Димы Яковлева» а’la Ирина Бергсет, на полном серьёзе и с фривольными подробностями рассказывающая, что её малолетнего сына в Норвегии насилуют… в костюме Путина. Иррациональная ненависть к оговорённому воспитателю сработала и в Дании, лишний раз показав, что эти самые страхи и недоверие, о которых говорит Винтерберг, в изрядном количестве встречаются в коллективном бессознательном и тех, кто обитает вне зоны действия НТВ и «Первого канала».
Идея создания «Охоты» возникла у Винтерберга после каннского триумфа ленты «Торжество», тоже касающейся темы сексуального насилия. «После успеха фильма «Торжество» я стал получать много сценариев, в основном – семейных драм и трагедий. Однажды ко мне в дверь постучался знакомый детский психолог. У него в архиве накопились любопытные случаи о фантазиях, которые замещают реальные воспоминания. Он сказал: «Ты обязательно должен сделать про это фильм». Тогда я отложил ту папку. Но спустя годы решил к ней вернуться. Так получилось, что после развода мне понадобилось обратиться к психологу, и я решил перед визитом перечитать старые материалы. Психологическая практика подсказала идею, но мне хотелось рассказать вымышленную историю, причем стопроцентно невиновного человека. И уйти от формата полицейского расследования. Все процедуры по дознанию мы сознательно исключили из фильма, сосредоточившись на людях, на реакции комьюнити», — объясняет Винтерберг.
В своей новой ленте он частично сохраняет «догматический» подход: камера всё время ходит по пятам за Лукасом, подробно, но без «отвлекающих» заморочек, фиксирует его переживания и окружающую атмосферу. Напряжение передаётся не столько визуальными эффектами, сколько самим контекстом. Убийство собаки воспитателя, аутизм девочки, отказ продавать ненавистному педофилу продукты в магазине, драка с продавцом, конфликт в церкви — все эти сюжетные монеты звонко падают в копилку критической драматургии автора. Собственно, благодаря этому минималистскому подходу отражения неприглядной реальности невольно возникает желание помыть голову изнутри.
