Автор:
Александр Крутов Рубрика: Вся королевская рать
(начало: «ОМ», 2012, №5, №6, №7, №8, №9,№10,№11, №12, 2013, №1, №2)
«Создание религиозных объединений в органах государственной власти, других государственных органах, государственных учреждениях и органах местного самоуправления, воинских частях, государственных и муниципальных организациях запрещается». (Часть 3 статьи 6 Федерального закона РФ «О свободе совести и религиозных объединениях» (№125-ФЗ от 26.09.1997 г.))
Старик, старик, не слушай ты Молока,
Оставь его, оставь Ерусалим.
Лишь ищет бес поддеть святого с бока,
Не связывай ты тесной дружбы с ним.
Но ты меня не слушаешь, Панкратий.
Берешь седло, берешь чепрак, узду.
Уж под тобой бодрится черт проклятый,
Готовится на адскую езду.
Лети старик, сев на плечи Молока,
Толкай его и в зад, и под бока,
Лети, спеши в священный град Востока,
Но помни то, что не на лошака
Ты возложил свои почтенны ноги.
Держись, держись всегда прямой дороги,
Ведь в мрачный ад дорога широка.
А.С. Пушкин. Поэма «Монах»
Хулить и обличать нынешнего ректора СГУ Леонида Коссовича для саратовских СМИ стало уже своеобразной традицией. И, если хотите, признаком хорошего тона. Да это и неудивительно. На мой взгляд, Леонид Юрьевич приложил немало усилий для обретения репутации «местного вузовского Аракчеева» и закрепления за собой подобного имиджа в сознании земляков. Однако диалектика учит нас рассматривать окружающую действительность во всем многообразии ее проявлений и различных качеств. Сказанное выше в полной мере относится к социальным явлениям и личностям, ставшим символами этих явлений. В том числе и к нынешнему ректору СГУ, который в контексте избранной нами темы одна из ключевых фигур неоднозначного (с точки зрения морали) и противоправного (с позиций закона) социального феномена – процесса клерикализации российских вузов. Вынужден признать, что в этом плане Леонид Юрьевич Коссович человек выдающийся – своего рода первопроходец и новатор национального масштаба.
Основанием для такого вывода стало изучение увесистой папки документов, недавно полученных мною от бывшего начальника управления по правовому и кадровому обеспечению СГУ Елены Сергун. Копии документов, которые по моей просьбе подобрала Елена Леандровна, касались процессов ползучего внедрения православных структур в жизнь и деятельность крупного федерального государственного образовательного учреждения, каковым выступает СГУ. При этом Елена Леандровна особо подчеркнула: «Хочу отметить, что процесс клерикализации СГУ был одним из вопросов, по которому я занимала очень жесткую позицию и не скрывала ее ни от Коссовича, ни от Лонгина, ни от Небалуева, ни от прокуратуры. Более того, весь этот пакет документов направлялся при проверках в Минобрнауки и в областную прокуратуру. Так что является публичным и никаких секретов из себя не представляет. Считаю, что его содержание свидетельствует об открытом неуважении к закону. Ни один документ, связанный с безобразиями, о которых говорится ниже, мною не визировался по причине моего отказа. В связи с этим между мной и Небалуевым сложились весьма напряженные отношения, а в оценках возглавляемой им агрессивно-клерикальной группы сотрудников СГУ я благополучно прошла «путь» от «жидовки» и «католички» до «ведьмы». При всем при этом я оставалась крещеной и православной. Думаю, чем замаливать грехи нарушением закона, лучше его просто соблюдать. Я уже говорила, что Бог взяток не берет».
Так вот, по многим аспектам Саратовский государственный университет – своеобразный рекордсмен. Судите сами: до Коссовича ни один из российских вузов не позволял себе начать сооружение на выделенной ему федеральной земле православного храма, введя при этом в попечительский совет этой противоправной стройки аж… заместителя генерального прокурора России и получив одобрение на осуществление этого проекта (если верить официальным документам, исходящим из ректората СГУ) от самого полпреда РФ в Приволжском федеральном округе Александра Коновалова – ныне министра юстиции Российской Федерации. Мне неизвестно, чтобы кто-то из числа действующих ректоров российских вузов, кроме нашего Леонида Юрьевича, заключал бы договоры о сотрудничестве с главами местных епархий РПЦ. Причем, как следует из текста, главной целью договаривающихся сторон было создание в структуре государственного вуза православного религиозного объединения. Весьма специфического, которое в качестве одной из своих задач открыто декларирует «подготовку изменений и поправок в нормы действующего законодательства». Подобный перечень можно продолжать и далее, но я пока остановлюсь.
Остановлюсь, чтобы признать, что очень благодарен Леониду Коссовичу.
Даже в самых смелых фантазиях я не мог пожелать себе для раскрытия этой темы лучшего ньюсмейкера, чем Леонид Юрьевич. Более того, я глубоко убежден, что ни один из его коллег-ректоров как в Саратове, так и во всех иных городах России, не смог сделать большего для дискредитации процесса клерикализации, распространяющегося, подобно раковой опухоли, в гражданских и военных вузах моей страны. И мне было бы гораздо сложнее доказывать на конкретных примерах мракобесную, обскурантистскую сущность этого явления, чье тлетворное влияние, подталкивающее людей нарушать закон и совершать поступки, несовместимо с христианскими заповедями. А те методы и формы, которыми осуществлялась клерикализация Саратовского госуниверситета, как нельзя лучше высвечивают роль в этом процессе высокопоставленных чиновников различных федеральных органов власти. Имена этих людей с их конкретными должностями на момент описываемых событий будут названы ниже.
Теперь, когда растянувшаяся на десятилетие эпоха ректорства Коссовича подходит к своему логическому концу, самое время поподробнее взглянуть на основные этапы университетской клерикализации, подвести основные итоги этого социального эксперимента и рассказать, как он отразился на судьбах главных его участников.
Храм во имя царственных страстотерпцев: рождение
В 2004 году в стенах СГУ состоялось открытие собственного «домового храма», получившего наименование в честь Святых царственных страстотерпцев. Словосочетание «домовой храм» я взял в кавычки умышленно, поскольку ни закон, ни епархиальное руководство его таковым не признают. Согласно нормам Федерального закона «Об образовании» (статья 1, пункт 5), в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, органах управления образованием создание и деятельность организационных структур политических партий, общественно-политических и религиозных движений и организаций (объединений) не допускаются.
О существовании подобной правовой нормы обязан знать каждый руководитель образовательного учреждения, а в идеале – начальники структурных подразделений и простые педагоги. Ведь упомянутый выше закон официально был принят еще в июле 1992 года, то есть на момент инициативы по открытию «университетского домового храма» действовал уже 12 лет. Кто же был инициатором столь вопиющего нарушения?
В одном из номеров газеты «Православная вера» я обнаружил интервью с доцентом кафедры компьютерной алгебры Сергеем Небалуевым, ставшим в ранге советника ректора одной из ключевых фигур процесса православной клерикализации СГУ. Вот как в интерпретации Сергея Ивановича выглядит история возникновения «университетского домового храма»:
«В Саратовском госуниверситете в начале 2000-х годов образовалась инициативная группа, которая сошлась во мнении, что в нашем вузе должен появиться храм. Я ее поддержал. Ведь человеку православному хочется, чтобы храм был не потому, что он намеревается окружающим что-то навязать, как порой кому-то кажется со стороны. Ему хочется поделиться своей радостью. Мы пришли к решению организовать домовую церковь и написали на имя ректора письмо. К тому времени как раз освободились комнаты, которые сдавались в аренду под оружейный магазин. И таким образом появилось помещение. Ремонт храма делался полностью на пожертвования». (Сергей Небалуев: «Спасает только Бог», «Православная вера», №1 (381),
В числе бумаг, полученных от Елены Сергун, была и ксерокопия того самого письма на имя ректора, о котором упоминает в своем интервью Сергей Небалуев. Правда, в тексте это послание верующих университетских сотрудников названо «заявлением». Датирован документ 17 мая 2004 года. Из этого можно сделать однозначный вывод, что процесс противоправной клерикализации СГУ начался уже на первом году пребывания Леонида Коссовича на должности ректора СГУ. И, что не менее важно, вскоре после появления епископа Лонгина на посту саратовского архиерея. Для понимания логики людей, желающих именно в стенах государственного вуза «поделиться своею радостью с окружающими», будет полезно вникнуть в аргументацию этого послания:
«Заявление
В связи с активизацией в последнее время в Российской Федерации процесса восстановления и строительства православных домовых храмов при светских образовательных учреждениях, в том числе при государственных вузах, деятельностью Ассоциации домовых храмов при высших учебных заведениях России, учитывая жизненную необходимость активизации усилий высшей школы и Русской Православной Церкви в сфере духовно-нравственного воспитания молодежи в национальных российских традициях, а также от имени православных преподавателей и сотрудников СГУ, изъявляющих желание создать общину и восстановить утраченный университетский храм-часовню, просим дать разрешение на предоставление помещения для воссоздания домового храма при Саратовском госуниверситете.
Воссоздание домового храма при СГУ исходит не только из исторических изначальных традиций нашего университета, но и юридической законности процесса восстановления домовых храмов при государственных светских вузах России. Домовой храм при вузе не меняет светского характера образования университета; православная религия, исповедуемая преподавателями, сотрудниками, студентами СГУ, не становится обязательной для всего состава университета. Наблюдается тенденция восстановления домовых храмов при вузах: их уже 58 таковых при вузах Российской Федерации и 8 – в странах СНГ, в т.ч. при государственных университетах: Московском им. М.В. Ломоносова (храм в честь св. мученицы Татьяны, Подворье Патриарха Московского и всея Руси), Архангельском Поморском, Ижевском Удмуртском, Омском, Орловском, Оренбургском, Санкт-Петербургском (церковь св. Апостолов Петра и Павла), Тамбовском им. Г.Р. Державина, Тульском, Челябинском, а также в 7 технических университетах России. Саратов в списке домовых храмов не представлен никак.
Выбор помещения для домового храма при СГУ определяется как нынешними возможностями аудиторного фонда, так и дореволюционными традициями церковной жизни – нахождением рядом с современным 6 корпусом существовавшей до революции полковой Александро-Невской церкви.
Исходя из вышеизложенного, просим предоставить помещение для воссоздания домового храма во имя страстотерпца Николая (недавно канонизированного Русской Православной Церковью), чьим именем при основании был назван наш университет. Помещение просим предоставить в 6 корпусе (ул. Московская, 161) – две комнаты №16,17 (каждая по
17 мая
Небалуев С.И. – доцент, советник ректора
Игнатьев А.А. – профессор, зав. кафедрой общей физики
Белов В.Н. – профессор, декан философского факультета
Парфенов В.Н. – профессор, зав. кафедрой истории древнего мира
Ардабацкий Е.Н. – доцент, председатель профкома
Бучко И.Ю. – директор издательства СГУ
Галанов Н.С. – зав. лабораторией каф. общей физики».
Итак, семеро далеко не последних людей в Саратовском государственном университете обратились с процитированным выше обращением к ректору Леониду Коссовичу. Сразу же хотелось бы обратить внимание на определенное лукавство авторов данного «заявления». Во-первых, бросается в глаза откровенная историческая подтасовка в формулировке основной цели – «воссоздать домовой храм при Саратовском госуниверситете». Восстановить домовой храм при СГУ невозможно по той простой причине, что такового никогда не существовало – ни до революции, ни после. Невозможно утратить то, чем не обладаешь изначально. Единственным православным культовым объектом, существовавшим на территории СГУ до революции, была небольшая часовня. Располагалась она в непосредственной близости от университетского морга (в ту пору медицинский факультет еще не выделился в отдельный вуз) и выполняла вполне утилитарную функцию – отпевание покойников, поступавших в морг. Это здание сохранилось до настоящего времени – сегодня в нем располагается административно-управленческий персонал СГМУ. А вот своего «домового храма», наделенного алтарем и снабженного антиминсом, университет не имел. Поэтому, надо полагать, в письме используется довольно странный и абсолютно некорректный термин «храм-часовня».
Но на этом странности «заявления» не кончаются. Обращает внимание ссылка в тексте на «деятельность Ассоциации домовых храмов при высших учебных заведениях России» и совсем уж шокирующие цифры – «58 таковых храмов при вузах Российской Федерации и 8 – в странах СНГ». Понять, откуда взялись эти цифры, и получить хоть какой-то комментарий относительно деятельности упомянутой выше Ассоциации домовых храмов было возможно лишь у человека, который, собственно, и составлял текст «заявления» на имя ректора. После небольших усилий инициатора и автора данного послания удалось отыскать – им оказался бывший председатель профкома СГУ Евгений Ардабацкий. До недавнего времени Евгений Николаевич был также доцентом кафедры историографии, региональной истории и археологии СГУ, однако летом 2011 года его уволили из университета. Евгений Николаевич не просто признал авторство приведенного выше заявления, но и рассказал историю его возникновения. Из рассказа Ардабацкого выходит, что в 90-е годы прошлого века он являлся едва ли не единственным в Саратове ученым, специализирующимся на истории РПЦ. Такая научная специализация позволяла Евгению Николаевичу преподавать этот предмет не только в университете, но и в Саратовской духовной семинарии. «При покойном Владыке Пимене, а затем при заменившем его и тоже ныне покойном Владыке Нектарии мне очень нравилось преподавать в семинарии. В семинарии в те годы царил удивительный дух творческой свободы, и работать там было очень интересно. Но все изменилось в одночасье, когда саратовским архиереем стал архиепископ Александр. До назначения в наш город Владыка Александр был ректором Московской духовной академии. Поэтому, надо полагать, вскоре после своего приезда он сам стал во главе местной семинарии. А в качестве проректора поставил игумена Никона (Лысенко), прибывшего в Саратов из Ставрополья», – говорит Евгений Николаевич.
После появления нового начальства творческий дух в семинарии улетучился. Начались увольнения «рясофорных» преподавателей (так именовались преподаватели, имевшие священнический сан). А за ними предпочли покинуть семинарию и «светские преподаватели» – Евгений Ардабацкий и Виктор Парфенов.
Однако, судя по всему, тяга к церковной жизни и желание приобщиться к ней лично не покидали Ардабацкого. Поэтому, когда в Саратове появился новый Владыка, некая епархиальная знакомая Евгения Николаевича передала ему распечатку с одного из церковных сайтов.
«По-моему, это был сайт Патриарха. А в распечатке говорилось о деятельности Ассоциации домовых храмов вузов России. Цифру 58 я взял именно из этого источника. Насколько она соответствует действительности, я сейчас сказать не могу. Однако незадолго до того, как писать обращение от имени университетских верующих, я ездил в Рязань и лично убедился в существовании при тамошнем вузе своего «домового храма», - сообщил мне Ардабацкий. Я заметил Евгению Николаевичу, что, как минимум, двумя федеральными законами императивно запрещено создавать структуры религиозных объединений в государственных учебных заведениях. И в этой связи мне интересно знать, откуда в тексте заявления на имя Коссовича появилось утверждение о «юридической законности процесса восстановления домовых храмов при государственных светских вузах России». Дать какой-либо определенный ответ на этот вопрос Евгений Николаевич затруднился.
Пришлось начать поиск в интернете. В результате выяснилось, что первые упоминания в СМИ об Ассоциации домовых храмов вузов России связаны с таким мероприятием, как Первый фестиваль православной студенческой молодежи России. Приведу для примера информационное сообщение ИТАР-ТАСС от 18 августа 2002 года:
«Первый фестиваль православной студенческой молодежи пройдет в Москве в начале сентября. В нем примут участие представители 30 регионов России, сообщили корр. ИТАР-ТАСС в молодежном отделе Русской Православной Церкви.
По данным отдела, за последние десять лет более половины крупнейших высших учебных заведений РФ открыли свои домовые храмы. И, следовательно, в стране насчитывается более сотни православных студенческих общин.
Фестиваль начнется 1 сентября торжественным богослужением в Донском монастыре, которое совершит Патриарх Московский и всея Руси Алексий. В течение трех дней студенческие встречи пройдут в МГУ, Академии МВД РФ, Государственном социальном университете. В зале соборов храма Христа Спасителя состоится презентация социальных проектов. Среди них – летние оздоровительные лагеря, фестивали авторской песни, движение реставраторов. Предполагается, что по итогам конференции будет создана Ассоциация православных студенческих общин». (ИТАР-ТАСС / Православие.Ru)
Внимательный читатель без труда заметит, что даже в сообщении ведущего государственного информационного агентства России одно и то же мероприятие называется «фестивалем» и «конференцией» одновременно. Впрочем, судя по опубликованным итоговым документам, термин «конференция» вполне соответствовал сути происходившего в начале сентября 2002 года в Москве. Именно тогда был сделан уникальный по своему цинизму и правовому нигилизму доклад, прочесть который без труда сможет любой пользователь интернета и сегодня – он размещен в интернет-журнале Сретенского монастыря, более известном как «Православие.Ru». Автор этого доклада – старший преподаватель юридического факультета МГУ О.В. Васильев, сам доклад озаглавлен: «Как создать домовой храм в высшем учебном заведении России?». Несмотря на вопросительный знак, этот текст вполне мог бы стать основой для неплохого методического пособия по нарушению закона. Лично мне особенно занятной представляется вторая часть доклада господина Васильева, где идет речь о стратегии на перспективу. Если более конкретно – о том, как сделать противозаконное присутствие православных религиозных структур в государственных вузах России массовым и обыденным явлением нашей действительности. Попытаемся вникнуть в рецепты, которые с высокой трибуны православного форума предлагал дипломированный юрист из МГУ:
«Теперь давайте определим возможные пути наших действий в сложившейся правовой ситуации. Возможно несколько путей.
Первый путь – пытаться изменить законодательство. Это можно делать либо через судебные органы, либо через законодательные органы. Через судебные органы это возможно посредством обращения в Конституционный суд РФ с просьбой признать неконституционными конкретные нормы (например, закона «Об образовании», закона «О высшем образовании», закона «О свободе совести»). Через законодателя это сделать можно посредством выхода с подобной просьбой в органы, имеющие право законодательной инициативы – прямое разрешение создания домовых храмов при вузах России. Причем это право надо ограничить только православными храмами, за исключением, может быть, субъектов РФ, где традиционно исповедуется мусульманство и буддизм. Тем более прошла информация, что сейчас депутаты-патриоты предлагают уже который раз проект закона «О социальном партнерстве государства и религиозных организациях».
Однако судебный путь будет полностью зависеть от религиозных симпатий судей – это наиглавнейший фактор в данном деле, но важен и политический фактор, а законодательный путь – это сплошь политика. Наверняка возбуждение данного вопроса поднимет бурю вокруг домовых храмов на государственном уровне – закричат всякого рода правозаступники. Достаточно вспомнить споры вокруг преамбулы к Закону «О свободе совести». (…)
Второй же вариант поведения – использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу без особого шума, выжидая, быть может, более подходящую ситуацию. То есть, не меняя законодательство, создавать домовые вузовские храмы, во-первых, либо пользуясь лояльностью гос.органов и должностных лиц, либо их правовой безграмотностью, либо приведенной контраргументацией против юридически подкованных чиновников. причем в последнем случае возможны выигрыши и в судебном разбирательстве. Этот вариант поведения кажется наиболее разумным в наших условиях и при той правовой ситуации, которая была описана выше.
Создание же ассоциации домовых храмов вузов России является первым и наиважнейшем шагом на этом пути». (Орфография и пунктуация соответствуют тексту с интернет-портала «Православие.Ru». – Авт.)
Как видим, вполне качественные методические наставления по нарушению закона и уходу от ответственности несет в массы интернет-журнал православного Сретенского монастыря. Поэтому нет ничего удивительного, что при создании «домового храма» в СГУ пошли именно по «второму варианту поведения», рекомендованному православным юристом Васильевым. То есть, не поднимая особого шума и не привлекая к этому событию большого общественного внимания, постарались чисто университетскими актами «легализовать» появление в государственном вузе православного новообразования. На заявлении верующих с просьбой об открытии «домового храма» Леонид Коссович начертал резолюцию: «Выделить помещение в ауд. 16, 17 6-го корп.», датированную 21 июня 2004 года.
А спустя несколько дней Леонид Юрьевич сообщил о своем решении на заседании ученого совета СГУ. Вот как описывается происходящее в протоколе ученого совета СГУ №7 от 30 июня 2004 года:
«2. СЛУШАЛИ: ректора Коссовича Л.Ю. с информацией о выделении помещений под создание домового храма.
«Зачитаю заявление, поступившее от сотрудников СГУ, потому что это очень важное событие. Затем сделаю заявление, которое будет очень важным для оценки этого события».
Зачитывается заявление. Копия прилагается.
«Формализация этого события должна пройти после внесения соответствующих изменений в Устав СГУ. Помещения под восстановление домового храма будут выделены. Хочу заявить, что впредь будут рассматриваться любые другие предложения».
ПОСТАНОВИЛИ: принять информацию к сведению».
Обращает на себя внимание дата проведения ученого совета – 30 июня. Это период завершения студенческой сессии и самый разгар летних отпусков. Думаю, такое время выбрано не случайно – Леонид Юрьевич специально выждал удобный момент, чтобы его клерикальные потуги прошли наиболее незаметно для университетской общественности. При этом, как видим, никакого решения принято не было – никто на ученом совете не голосовал за открытие «домового храма». И понятно почему – не мог же Коссович выносить на голосование высшего коллегиального органа решение, которое противоречит уставу СГУ! А обещание ректора формализовать появление в университете «домового храма» я расцениваю как банальный блеф. Во всяком случае, глубоко сомневаюсь, чтобы противоречащие федеральным законам изменения в уставе СГУ были бы одобрены на уровне Министерства образования и зарегистрированы Министерством юстиции.
Дальнейшее «восстановление храма» было делом техники. Как вспоминает Евгений Ардабацкий, после выезда оружейного магазина предоставленные под «домовой храм» помещения представляли из себя жалкое зрелище: ободранные стены, разбитые полы. Однако группа православных активистов приняла на свои плечи все тяготы по ремонту.
«Нам в значительной мере помогло, что к тому времени Николай Сергеевич Галанов стал проректором. Втроем – Галанов, Небалуев и я лично – закупали все необходимые для ремонта стройматериалы. Благо, нашли недалеко от Сенного рынка очень хороший магазин с приемлемыми ценами. Деньги за все покупки для ремонта лично платил Сергей Иванович Небалуев. Были ли эти деньги его собственными или нет – мне неизвестно. Просто Небалуев доставал деньги из кармана и за все расплачивался», – объясняет Евгений Ардабацкий.
«Когда в 2006 году я пришел на работу в университет, мне сразу же положили зарплату в размере 15 тысяч рублей «чистыми». Небалуев же, который к тому времени уже несколько лет имел статус советника ректора, получал всего 5 тысяч рублей. Поэтому я убежден, Сергей Иванович – абсолютный бессребреник. Всеми делами по воцерковлению университета он занимался абсолютно бескорыстно, – сказал мне бывший советник Леонида Коссовича, пожелавший сохранить конфиденциальность. – Насколько мне известно, сегодня Небалуев нуждается в сложной и дорогостоящей операции, денег на которую он так и не сумел собрать».
От «мироточения» до преображения: старые традиции и новые «чудеса»
Так в СГУ возник свой «университетский домовой храм» во имя Святых царственных страстотерпцев. В настоящее время такого статуса за этим храмом не признает даже епархиальное руководство. Ранее я неоднократно упоминал, что в 2010 году местное епархиальное издательство выпустило шикарный альбом со множеством цветных фотографий – «Саратовская епархия. История и современность». Так вот, в самом конце этого явно рекламно-имиджевого издания помещена таблица с перечислением всех саратовских храмов, существовавших на тот период на территории местной епархии. Есть в этой таблице и храм во имя Святых царственных страстотерпцев, расположенный по адресу: Саратов, ул. Московская, 161. Никаких упоминаний о принадлежности храма к СГУ, его «домовом» предназначении нет. Спрашивается, как же возникла ситуация, при которой церковники посчитали «университетский храм» обычной городской церквушкой? Какие правовые основания существовали для этого? И как в условиях такой правовой двойственности (если не сказать больше) происходит в этом храме «церковная жизнь»?
Полученные мною документы свидетельствуют, что после успешного «восстановления домового храма» Леонид Коссович предпринял попытку легализовать это событие с помощью руководства местной епархии. Зримым результатом его усилий стало подписание так называемого «Договора о сотрудничестве Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского и Саратовской Епархии Русской Православной Церкви (Московский Патриархат)» 5 ноября 2004 года. Суть этого документа прописана во второй части, озаглавленной «Предмет договора». Здесь всего два пункта. И оба они чрезвычайно важны для понимания, как происходит клерикализация государственных вузов в российской провинции. Поэтому считаю необходимым воспроизвести эти пункты дословно:
«2.1. Предметом Договора является осуществление сотрудничества по воспитанию детей и молодежи в духе высоких моральных ценностей, обмену информацией, взаимодействию в учебно-методических вопросах, анализу и обобщению опыта совместной работы в области духовно-нравственного воспитания, подготовке изменений и поправок в нормы действующего законодательства.
2.2. В целях осуществления сотрудничества стороны открывают на территории Саратовского государственного университета домовой храм во имя Святых царственных страстотерпцев».
Как видим, высокие договаривающиеся стороны не скрывают, что намерены «взаимодействовать в учебно-методических вопросах». То есть этим пунктом договора Леонид Коссович вполне осознанно декларирует свою готовность допустить церковников до учебного процесса в светском вузе. А ведь согласно пункту 2 статьи 4 ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях», государство «обеспечивает светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях».
Однако удивление и даже оторопь вызывает пункт о «подготовке изменений и поправок в нормы действующего законодательства». Дело в том, что в момент подписания цитированного договора в СГУ даже не было своего юридического факультета. Он появился несколькими годами позже. Стало быть, в университете не было и специалистов, которые были бы способны «грамотно и профессионально заниматься «подготовкой поправок в нормы действующего законодательства». Однако, как видно из второго пункта «Договора о сотрудничестве», функцию отсутствующих в СГУ профессиональных юристов должен был выполнить … «домовой храм во имя Святых царственных страстотерпцев». То есть пойдя по второму варианту, рекомендованному православным юристом Васильевым, решившись по-тихому нарушить закон, ректор Коссович и епископ Лонгин в перспективе планировали внести свою лепту в изменение законодательства с целью легализации совместных клерикальных потуг.
О первых шагах в жизни университетского храма во имя Святых царственных страстотерпцев я попросил рассказать Евгения Ардабацкого:
«Знаете, с первых дней существования этого храма начались вопиющие нарушения традиций православной жизни, которые существовали в домовых храмах при российских императорских университетах. Я специально занимался этим вопросом и выяснил, что по законам царской России предписывалось обязательно иметь в университете профессора богословия, если в вузе обучался хотя бы один православный студент. И Саратовский Николаевский университет не был исключением. Я выяснил, что богословие с начала основания СГУ преподавал у нас профессор Преображенский, имевший классный чин надворного советника (по табели о рангах данный чин соответствовал армейскому подполковнику. – Авт.). На эту тему я подготовил специальный доклад, с которым выступил на первых Пименовских чтениях».
Здесь Евгений Николаевич на минутку прерывает свой рассказ, чтобы продемонстрировать мне томик исторических трудов. В этой книге собраны наиболее ценные доклады, прозвучавшие на первых и вторых Пименовских чтениях, проходивших в стенах СГУ. Здесь же опубликован доклад Ардабацкого о профессоре Преображенском, в 1912 году рукоположенном в сан протоиерея. Это самый высокий церковный сан, достижимый для «белого духовенства». Примерно он соответствует армейскому чину полковника.
«Поэтому я искренне рассчитывал, что епархиальное руководство будет строго следовать возрождению исторических университетских традиций и выберет будущего настоятеля университетского храма из числа верующих профессоров, предварительно рукоположив его в сан. Либо, на худой конец, пришлет к нам опытного батюшку в сане не ниже протоиерея. И я был буквально повержен в шок, когда в качестве настоятеля у нас появился молодой священник Кирилл Краснощеков. Дело в том, что в середине 90-х годов Кирилл был моим учеником в семинарии. Затем поехал в Санкт-Петербург, где окончил духовную академию, после чего вернулся в Саратов. И вот этого молодого батюшку сразу ставят настоятелем в университетский храм…».
Сразу скажу, что по этому вопросу я не разделяю неудовольствия Евгения Николаевича и являюсь скорее сторонником Владыки Лонгина. Во всяком случае, считаю решение правящего архиерея о направлении в «университетский домовой храм» именно начинающего священника оптимальным в тогдашних условиях. Ведь в 2004 году никто не мог дать гарантии, что клерикализационная активность Леонида Коссовича не вызовет реакции со стороны правоохранительных и надзорных органов. Естественно, такая реакция вполне могла повлечь за собой судебный процесс по закрытию противозаконного «домового храма». И ставить даже под гипотетический удар маститых местных батюшек или привезенных им из Москвы «лаврских клевретов» Владыка Лонгин не желал категорически. Поэтому, как мне представляется, в качестве этакого «церковного мальчика для потенциального битья» и выбрали Кирилла Краснощекова.
К счастью для церковников и несчастью для университета на существование в государственном вузе противоправной православной структуры очень долго никто не обращал внимания. Сказанное выше в равной мере относится и к местным правоохранителям, и местным политикам, и даже к правозащитникам. За это время в «домовом храме» СГУ стали возникать свои собственные традиции и происходить невиданные чудеса.
В качестве иллюстрации новых университетских традиций приведу небольшое информационное сообщение от 1 сентября 2008 года, опубликованное на официальном сайте СГУ.
«Юбилейный учебный год университет начал в Домовом храме
Текст: Кирилл РОЗАНОВ
Четвертый год подряд Саратовский государственный университет начинает новый учебный год с торжественного молебна. Сегодня в 9 утра в храме во имя Святых царственных страстотерпцев при СГУ собрались представители ректората, сотрудники, преподаватели и студенты университета.
Настоятель университетского храма отец Кирилл Краснощеков с радостью приветствовал всех пришедших на службу. После молебна отец Кирилл рассказал собравшимся, что церковь и образование всегда были очень тесно связаны. Так, большинство европейских вузов создавалось на базе богословских факультетов, к которым впоследствии присоединялись естественнонаучные факультеты.
В Саратовском университете, как и в любом высшем и среднем учебном заведении Российской империи, был свой Домовой храм. Однако Декретом советской власти от 1922 года он был закрыт. И только спустя 82 года в Саратовском университете вновь появилось святое место, где каждый может помолиться и побыть наедине с Богом. По окончании богослужения отец Кирилл благословил всех прихожан Домового храма Саратовского университета и пожелал в новом учебном году всем преподавателям талантливых студентов, а студентам – добрых и отзывчивых преподавателей».
Как видим, привнесение в сугубо светский праздник – День знаний – церковно-культового элемента стало в СГУ печальной традицией. Прилагательное «печальный» – наиболее корректный эпитет, которым я могу выразить свое отношение к этому явлению. Ну как спокойно можно относиться к утверждениям священника, который, ничуть не смущаясь, пытается убедить своих прихожан в существовании некогда в СГУ своего домового храма?! Неужели ему так плохо преподавали литургику в Санкт-Петербургской Духовной академии, что батюшка так и не уразумел разницы между часовней и храмом?! Да и декрет Совнаркома «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» был принят не в 1922, а 23 января 1918 года. Именно после этого не только в СГУ, но и во всех учебных заведениях России прекратилось преподавание «Богословия» и «Закона Божия». И, соответственно, были упразднены сопутствующие корпоративные культовые объекты.
Однако, что это я, светский человек, придираюсь по мелочам к бедному батюшке Кириллу Краснощекову! Для корректировки его проповедей в сторону исторической правды существуют правящий архиерей и иное церковное начальство. Нам же – простым смертным – гораздо полезней будет взглянуть на те чудеса, которые в последние годы происходили как в самом университетском храме, так и вокруг него. О чудесах, происходящих внутри храма, в свое время подробно писала местная пресса – как церковная, так и светская. А вот о «чудесах», происходящих вокруг храма Святых царственных страстотерпцев и заключающихся в чудесном преобразовании этого культового заведения в специальную социологическую лабораторию, специализирующуюся на изучении влияний современных православных практик на психику и сознание верующих, массовому читателю практически ничего не известно. Тем не менее, факт этого мистического преобразования официально зафиксирован в одном очень серьезном документе – официальном письме проректора СГУ Игоря Малинского на имя прокурора Саратовской области Владимира Степанова. Ниже будут воспроизведены выдержки из этого документа. А пока попытаемся разобраться с «внутрицерковными» чудесами университетского домового храма. Для примера приведу выдержку из статьи «Чудо рядом» сотрудницы епархиального редакционно-издательского отдела Ольги Новиковой:
«В феврале этого года (по-видимому, имеется в виду 2008 год. – Авт.) в домовом храме во имя Святых царственных страстотерпцев при Саратовском государственном университете замироточила икона Божией Матери «Утоли моя печали», переданная сюда из Архиерейского храма в честь этого образа.
«Дивны дела Твои…»
Светлый лик Пресвятой Богородицы, держащей на руках Младенца, – утешение всем, пребывающим в печали. Сколько молящихся перед этим святым образом получили помощь и поддержку благодаря заступничеству Божией Матери! И капли мира, чудесным образом появляющиеся на Ее иконе, – явление для материалистов необъяснимое, а для верующих – явное свидетельство Божиего присутствия в мире.
Первым, кто заметил мироточение иконы Божией Матери «Утоли моя печали», был прихожанин храма во имя Святых царственных страстотерпцев, доцент кафедры компьютерной алгебры и советник ректора СГУ Сергей Иванович Небалуев.
Он рассказал, что впервые прозрачные потеки маслянистой жидкости он увидел рано утром 8 февраля, на следующий день после празднования иконы Божией Матери «Утоли моя печали». И сразу же сообщил об этом явлении настоятелю храма, священнику Кириллу Краснощекову, который поначалу принял миро за капли лампадного масла, так как икона еще не была помещена в киот и доступ к ней был открыт. Однако было принято решение отслужить в храме молебен с акафистом Божией Матери.
В день, на который он был назначен, 23 февраля, на образе снова выступили два заметных янтарных потека. Это произошло перед самым началом богослужения. Версия о брызгах лампадного масла не подтвердилась. Во время молебна истечение миро продолжилось, и свидетелями чуда стали все прихожане храма.
В последующие месяцы миро на иконе проявлялось неоднократно (в общей сложности было замечено около десяти случаев). Оно выступало как в виде небольших отчетливых капель, тонкой струйкой стекавших вниз, так и в виде еле заметной росы. Мироточение продолжилось и после того, как икону поместили в киот, только теперь потеки стали выступать уже на стекле. Последний случай мироточения был зафиксирован в июле. Но даже сейчас, если внимательно приглядеться, на образе можно увидеть его следы». (Интернет-портал Саратовской епархии «Православие и современность»)
Если верить публикациям в православных изданиях, случаи мироточения икон имели место и ранее. И не только в Саратове. При этом, если это явление и признавалось «чудом», религиозное начальство испытывало серьезные затруднения. До революции для исследования подобных «чудес» назначались авторитетные комиссии. Однако даже в случае подтверждения сакрального характера этого чуда истолковать божественный промысел было весьма затруднительно. Взять хотя бы прецедент с мироточением иконы в «домовом храме» СГУ. Ведь висела себе икона спокойно в архиерейском храме, люди на нее молились и радовались. Подарили эту икону университетскому храму – и Богоматерь «заплакала». И если источение миро на иконе в университетском храме есть проявление Божьей милости и благоволения к этому месту, логически следует вывод, близкий к кощунству. Выходит, что полулегальный храм, созданный по воле одиозного ректора СГУ, оказывается ближе и дороже Господу Богу, чем вполне легальная православная церковь, имеющая, к тому же, статус архиерейского подворья. Очевидно, что от подобного вывода всего один шаг до прямого богохульства.
Правда, возможен и радикально противоположный вывод – Богоматерь заплакала от того, что оказалась в богомерзком месте, крайне удрученная проделками ректора Коссовича и его клерикальной шатии-братии. Однако и этот вывод не может устроить епархиальное руководство. Ведь признание противозаконного домового храма еще и богомерзким религиозным заведением фактически ставило бы крест на процессе клерикализации одного из государственных вузов России. Этого епархиальное руководство в лице Владыки Лонгина допустить никак не могло. Впрочем, это не первый случай мироточения икон на территории Саратовской епархии в новейшее время.
Как вспоминает известный саратовский художник и журналист Борис Глубоков, в конце 90-х годов прошлого века замироточила икона, находящаяся на территории Вольской колонии для несовершеннолетних правонарушителей. В то время Борис Валентинович активно сотрудничал с газетами «Православная вера» и «реЗОНАнс» (Орган управления ИТУ по Саратовской области) и хорошо помнит этот случай. В колонию икону принесла некая дама, которая пожелала и была допущена для проведения бесед о вере с малолетними преступниками. Поначалу все шло нормально. Но в какой-то момент новоявленная вольская миссионерка объявила о мироточении иконы, которую принесла в подарок своим воспитанникам. Естественно, в епархии не захотели истолковывать происходящее как знак особого божественного благоволения к малолетним заключенным. А противоположная версия – о том, что Богоматерь плачет о поломанных судьбах несовершеннолетних узников, которых обижают взрослые дяди в погонах, – не устраивала и дюже напрягала руководство колонии. Поэтому обе заинтересованные стороны предпочли особо не пропагандировать это «чудо». И вскоре о нем практически все забыли.
Что же касается иных, более материальных чудес, которые порождает сам факт существования в СГУ храма во имя царственных страстотерпцев, к таковым я отнес бы факт чудесного превращения «домового храма СГУ» в специализированную научную лабораторию. Именно эта неформальная лаборатория позволяет университетским ученым-гуманитариям «осуществлять непрерывный мониторинг и социальное проектирование религиозной среды в регионе, выяснять возрастные, гендерные, психосоциальные особенности религиозной социализации». И именно здесь «выясняются конструктивные и деструктивные тренды религиозной социализации». Взятые в кавычки выражения – цитаты из официального послания, которое в марте 2011 года и.о. ректора СГУ Игорь Малинский направил на имя прокурора Саратовской области, государственного советника юстиции 2-го класса Владимира Степанова.
Появлению на свет этого документа предшествовали неоднократные депутатские запросы о противозаконном использовании университетской недвижимости, которые в 2011 и 2012 годах лидер саратовских (а ныне московских) коммунистов, депутат Госдумы РФ Валерий Рашкин направлял на имя президента РФ, генерального прокурора РФ и федерального министра образования. Запросы Валерия Федоровича касались в основном двух прикладных аспектов текущей политики университетского руководства – противозаконной передачи двухэтажного здания СГУ под партийный офис регионального отделения «Единой России» и использования университетской недвижимости и земли для православных культовых объектов. Весной 2011 года, уже после первого депутатского запроса Валерия Рашкина, территориальное управление Федерального агентства по управлению государственным имуществом провело масштабную проверку в СГУ. Все факты противозаконного использования университетской недвижимости для нужд регионального отделения политической партии «Единая Россия» и религиозных структур местной епархии РПЦ подтвердились и нашли свое отражение в соответствующем акте проверки (№318 от 17.05.2011). Правда, чтобы партийные чиновники благополучно ретировались на Советскую, 10, потребовалось несколько разгромных публикаций Тимофея Бутенко в «Газете «Наша версия». А вот хитромудрые попы, деятельность которых в то время еще не стала предметом пристального журналистского внимания, поступили в соответствии с рекомендациями из известной басни дедушки Крылова «Кот и повар». В результате в самый решающий момент, когда прокуратура потребовала от университетского начальства хоть каких-то объяснений, Леонид Коссович куда-то отъехал. Отвечать на запрос надзорного ведомства в связи с противозаконным существованием на территории СГУ религиозных структур пришлось Игорю Малинскому, исполнявшему на тот момент ректорские обязанности. В результате появилась бумага, имеющая весьма необычное для официального документа название. Считаю уместным привести текст без каких-либо купюр:
«ИНФОРМАЦИЯ
о научно-учебной востребованности храма во имя Святых царственных страстотерпцев при Саратовском государственном университете имени Н.Г. Чернышевского
Различные подразделения Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского имеют необходимость в собственной институционально оформленной площадке для исследования христианской культуры в Саратовской области, анализа ее воздействия на общественное сознание в регионе, прежде всего молодежи. Поскольку такие исследования могут быть в полной мере осуществлены только на собственной территории, такой исследовательской и учебной базой является домовой храм Святых царственных страстотерпцев.
Данные исследования проводятся преподавателями и учащимися философского факультета СГУ, в частности – кафедрой религиоведения и философской антропологии. Домовой храм представляет богатый эмпирический материал для развития таких отраслей религиоведческой науки, как социология религии, история религии, философия религии, феноменология религии, психология религии, философия. Преподаватели, реализующие данные дисциплины, расширяют методическую базу учебных курсов благодаря социологическим опросам; наблюдению и анализу за носителями религиозной культуры; обращаясь к артефактам и текстам христианской традиции, наглядно представленной в домовом храме. Расположенность на территории Саратовского университета позволяет осуществлять непрерывный мониторинг и социальное проектирование религиозной среды в регионе, выяснять возрастные, гендерные психосоциальные особенности религиозной социализации.
Материалы, полученные в результате наблюдений, анализа и проектирования находят свое отражение в рабочих программах, реализуемых кафедрой религиоведения и философской антропологии, научных статьях и монографиях. В связи с переходом на ФГОС третьего поколения в рамках направления подготовки «религиоведения», на основе подготовки богослужений, опросов и наблюдений, проводимых в домовом храме, производится работа над специализированным курсом «литургическая культура в христианском духовном праксисе». Данный спецкурс будет посвящен анализу восприятия и эволюции практики богослужения как религиозной культуры в различные исторические эпохи.
Обсуждению методик и стратегий работы с институциализированным религиозным сообществом посвящаются научно-практические конференции, форумы и круглые столы, наиболее значимые из них: ежегодные Межрегиональные Пименовские чтения, Межрегиональные Дни Славянской письменности и культуры, ежегодные гуманитарные чтения молодых ученых, региональный семинар «Люди и религии». Материалы и социально-религиоведческие гипотезы, полученные на основе домового храма при СГУ в соответствии с социологической выборкой, соответствуют региональной специфике исследований и могут быть экстраполированы на религиозную ситуацию в крупных городах Приволжского федерального округа.
Домовой храм рассматривается как опытная площадка для проведения социологических, религиоведческих и психологических исследований, реализуемых в рамках работ по Государственному контракту №02,740.11.05.92 по теме «Конструктивные и деструктивные формы социализации молодежи в современной России». Выясняются конструктивные и деструктивные тренды религиозной социализации, особенно в молодежных средах.
На основе изучения религиозной литературы, эмпирического материала, наблюдений и опросов пишутся диссертации, дипломные и курсовые работы по религиоведению и философии. Так, необходимо отметить диссертацию Мозжилина С.И. на соискание степени доктора философских наук на тему «Архетип духа: смысловая динамика символизации в процессе антропогенеза», защищенную в 2009 году. Научным консультантом является доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой религиоведения и философской антропологии В.П. Рожков. А также диссертацию на соискание степени канд. филос. наук Городневой М.С. на тему «Онтология религиозного праксиса». Защита состоялась в 2009 году, научным руководителем является профессор кафедры религиоведения и философской антропологии В.А. Фриауф.
Культурные артефакты домового храма востребованы как наглядный визуальный ряд учащимися курсов по основам православной культуры и мировым религиям. Курсы реализуются на базе центра православной культуры и религиозной антропологии института дополнительного профессионального образования СГУ. Обучение и переподготовку с 2005 по 2011 гг. прошли более 800 педагогов Саратовской области. При домовом храме имеется библиотека, используемая в научных и учебных целях.
И.о. ректора, Малинский И.Г.».
К вопросу о деструктивных трендах религиозной социализации в процессе клерикализации СГУ
Читаешь подобный документ – и диву даешься. И трудно даже сразу сообразить, чего же в нем больше – глупости или цинизма. Несмотря на то, что светский характер государства и государственного образования в Российской Федерации – императивное требование как Конституции, так и «Закона об образовании», высшее должностное лицо вуза фактически открыто декларирует факт внесения религиозного компонента в ряд образовательных курсов. Причем данная декларация о фактически противозаконной деятельности адресуется не абы кому, а высшему должностному лицу по надзору за соблюдением законности на территории Саратовской области. Правда, подписавший это послание и.о. ректора Игорь Малинский прекрасно осознавал, что его адресат – фактически сообщник вуза в клерикализации. Иначе как можно объяснить, что вместо полноценной прокурорской проверки представители надзорного органа ответили на запрос Валерия Федоровича банальной отпиской?
Впрочем, логика прокурорских работников мне понятна. Думаю, если бы Владимир Степанов решился санкционировать серьезную прокурорскую проверку так называемого «домового храма СГУ», в результате был бы выявлен один вопиющий факт, с которым столкнулись чиновники из территориального управления федерального имущества, проверявшие СГУ весной 2011 года. В частности, в составленном ими акте проверки №318 от 27.05.2011 прямо указано:
«Документы, подтверждающие государственную регистрацию храма Святых царственных страстотерпцев при Саратовском государственном университете в соответствии с действующим законодательством (приказ Министерства юстиции РФ «Об утверждении правил рассмотрения заявлений о государственной регистрации религиозных организаций в органах юстиции Российской Федерации» от 16.02.1998 №19), в ходе проверки не представлены».
Но при этом в общем пакете документов оказалась копия официального свидетельства о постановке на налоговый учет «местной религиозной организации православный приход храма Святых Царственных Страстотерпцев г. Саратова Саратовской Епархии РПЦ (Московский Патриархат)», датированного 19 мая 2005 года. Выходит, что упомянутая выше православная община была поставлена на налоговый учет и обрела статус юридического лица, не будучи зарегистрированной в органах юстиции. С точки зрения закона, это нонсенс, хотя и вполне объяснимый. Если исходить из буквы закона, зарегистрировать религиозную общину (приход) при домовом храме СГУ было невозможно. Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» не допускал создания религиозных организаций в государственных учреждениях. Председателем попечительского совета СГУ на тот момент был Вячеслав Володин. Однако не стоит забывать и другого обстоятельства – региональное управление Федеральной регистрационной службы в Саратове в середине «нулевых» возглавлял Сергей Константинович Тимошин, родной брат первого вице-спикера Госдумы Любови Слиски. Напомню, середина нулевых годов характеризовалась резким усилением политической конфронтации между Слиской и Вячеславом Володиным. Наиболее яркие примеры этого противостояния имели место именно в Саратове. Интересующихся подробностями адресую к своей статье «Слискины слезки». Она была опубликована в нашем журнале в 2008 году, а после вошла в книгу «Дело было в Саратове: уголовные дела саратовской элиты». Так вот, я глубоко сомневаюсь, что Сергей Тимошин сделал подарок в виде противозаконной регистрации православного прихода СГУ стороннику Вячеслава Володина Леониду Коссовичу. Если я все же заблуждаюсь, и православный приход СГУ был официально зарегистрирован, установление этого противозаконного факта в ходе прокурорской проверки могло внести определенный разлад между областной прокуратурой и региональными структурами Минюста. Поэтому, надо думать, никакой прокурорской проверки и не последовало. А в качестве ответа депутат Рашкин получил послание, которое так возмутило народного избранника, что он упомянул об этом в своем втором депутатском запросе, направленном на имя президента Дмитрия Медведева 30 января 2012 года:
«Прокуратура Саратовской области в нарушение действующего законодательства никаких мер к устранению очевидных всем нарушений не предпринимает, более того, в качестве «отписок» на запросы распространяет подготовленную в СГУ информацию о том, что действующий храм используется как «практическая база для исследований по социологии и психологии религии и религиозной антропологии, проводимых преподавателями и студентами отделения религиоведения философского факультета СГУ». Учитывая, что в городе Саратове имеется достаточное количество действующих на законном основании православных храмов, нет никаких препятствий для использования их в том качестве, на которое указывают СГУ и прокуратура Саратовской области, без нарушения ФЗ «Об образовании» и ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях».
Правда, с последним утверждением Валерия Федоровича я мог бы поспорить. Ведь, если принять на веру сведения, содержащиеся в приведенной выше «информации» Игоря Малинского, направленной прокурору области Владимиру Степанову, храм во имя царственных страстотерпцев – не вполне обычная исследовательская лаборатория, а приходящие в этот храм помолиться люди, без их ведома и согласия, становятся объектами социологического, психологического и иного рода исследований. Причем эти секретные наблюдения за верующими рассчитаны на довольно длительный временной период – «непрерывный мониторинг и социальное проектирование религиозной среды». При этом проводимые в университетском храме «религиоведческие» исследования призваны «выяснять возрастные, гендерные, психосоциальные особенности религиозной социализации». Иными словами, эти исследования сопряжены с углубленным сбором и обработкой персональных данных подопытных прихожан. В этой связи хотелось бы указать на очевидный антиконституционный характер подобного рода деятельности. На мой взгляд, действия, так подробно описанные в официальной информации руководства СГУ и адресованной прокурору области, со всей очевидностью содержат признаки нарушения норм, содержащихся в части 2 статьи 21 Конституции РФ.
Там прямо указано: «Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам». Лично я глубоко сомневаюсь, что случись прокурорская проверка, настоятель храма Кирилл Краснощеков, приходской староста Сергей Небалуев или декан философского факультета Белов смогли бы представить письменные согласия прихожан «домового храма СГУ» на проведение над ними научных наблюдений и исследований. Это что касается исполнения закона и конституционных норм.
Хотя, с другой стороны, даже весьма грубая попытка «социального проектирования религиозной среды», осуществленная путем наблюдения за судьбами отцов-основателей домового храма СГУ, способна привести к ошеломляющим результатам. Выясняется, что основная особенность «религиозной социализации» тех семерых сотрудников СГУ, которые в далеком 2004 году написали заявление на имя ректора СГУ с просьбой об открытии «университетского домового храма», – существенные проблемы в карьере, сложности со здоровьем или конфликт с законом.
«Несмотря на то, что изначально я был одним из тех, кто выступал за создание в университете своего домового храма, после его открытия я посетил это культовое заведение раза два-три от силы. Как только я пытался помолиться в этом храме, чувствовал, что меня что-то давит, кружится голова. А потом и вовсе стало противно заходить в «домовую церковь», поскольку даже в ходе богослужений там соблюдалась четко выраженная иерархия. Сначала в храм заходил ректор Коссович, за ним шли проректоры и деканы, затем профессора и заведующие кафедрами и т.д. А ведь в церковь люди идут, чтобы помолиться Богу, а не для того, чтобы продемонстрировать личную преданность начальству. И перед Господом, как учит священное писание, не должно существовать различий между «эллином и иудеем». Поэтому я и перестал посещать храм во имя царственных страстотерпцев – противно было все это наблюдать, – поделился Евгений Ардабацкий. И это, если хотите, яркий пример «психосоциальных особенностей религиозной социализации» отдельного индивидуума, проявившихся в ходе процесса клерикализации СГУ.
Если же попытаться оценить влияние «религиозной социализации» с помощью такого сугубо формального критерия, как профессиональная карьера, здесь результаты будут еще более удручающими. Такие блестящие ученые-историки, как Евгений Ардабацкий и Виктор Парфенов, были вынуждены покинуть Саратовский госуниверситет. Профессор Белов – столп университетской клерикализации – лишился поста декана философского факультета СГУ. Правда, устранение Владимира Белова нисколько не ухудшило взаимодействие университетского начальства с руководством местной епархии РПЦ и Владыкой Лонгином. Можно даже сказать, взаимодействие укрепилось, поскольку новый декан университетских философов Михаил Орлов одновременно руководитель одного из отделов Саратовской епархии.
Заведующий лабораторией кафедры общей физики Николай Галанов, потративший немало усилий на ремонт помещения и обустройство храма, ушел из жизни. Возможно, его немолодой организм не перенес резких нравственных и мировоззренческих перепадов. Ведь в советские годы Николай Сергеевич возглавлял партбюро физического факультета, а тут пришлось менять позицию с диалектического материализма на объективный идеализм. Не все в порядке со здоровьем у церковного старосты Сергея Небалуева. У заведующей издательством СГУ Ирины Бучко еще в 2007 году случились в жизни неприятности уголовного порядка. Ирина Юрьевна была привлечена к уголовной ответственности за получение взятки, став жертвой известной «серийной взяткодательницы» Надежды Логиновой. При этом православная активистка Бучко была так напугана случившимся, что наотрез отказывалась от встреч с журналистами и всяких комментариев по поводу произошедшего. В итоге, Ирина Бучко добровольно согласилась признать свою вину в получении взятки, после чего последовал обвинительный приговор, не связанный с лишением свободы. Однако, несмотря на то, что в числе зачинателей университетской клерикализации Ирина Бучко единственная женщина, я бы не решился отнести упомянутое выше уголовное преследование к разряду гендерных особенностей религиозной социализации.
Правда, нет правил без исключений. Единственным человеком из той «великолепной семерки» сотрудников СГУ, добивавшихся открытия «домового храма», кто за прошедшие годы не испытал на себе никаких негативных воздействий свыше, оказался заведующий кафедрой общей физики СГУ Антон Игнатьев.
(продолжение следует)
